Преступники-сыщики - [43]

– В котором часу это было? – спросил Гонсалес.

– Без четверти час, – ответила девушка. – Я приехала на Керзон-стрит через пятнадцать минут. Мне пришлось доделать кое-что в агентстве перед отъездом, кроме того, он сказал, что особой спешки нет. Я постучала, и мне открыл сам мистер Граслей. Он был в вечернем костюме и выглядел так, словно только что вернулся с какой-то вечеринки. В петлице фрака у него был большой белый цветок. Слуг я не видела, а теперь знаю, что их в квартире и не было. Он проводил меня в свой кабинет, который оказался большой комнатой, и придвинул стул к маленькому столику рядом с его собственным. Я просто не понимаю, как все произошло. Помню, как села, достала блокнот из своего кейса и раскрыла его, а потом наклонилась, чтобы отыскать в кейсе карандаш, когда вдруг услышала стон и, подняв голову, увидела мистера Граслея лежащим в своем кресле с красной отметиной в области груди на его белой сорочке… Это было ужасно!

– И никаких посторонних звуков и выстрелов вы не слышали? – спросил Леон.

Она покачала головой.

– Я была в таком ужасе, что не могла пошевелиться. Затем услышала чей-то крик и, оглянувшись, увидела в дверях очень красиво одетую леди. «Что вы с ним сделали? – закричала она. – Вы страшная женщина, вы убили его!» Но я была так напугана, что не могла говорить, а потом, должно быть, просто ударилась в панику, потому что протиснулась мимо нее и выбежала на улицу…

– Дверь была открыта? – предположил Леон.

Девушка нахмурилась.

– Да, она была открыта. Вероятно, та леди оставила ее открытой. Я услышала звук полицейского свистка, но как спустилась по лестнице и выбежала на улицу, не помню. Вы ведь не выдадите меня, да? – вдруг испуганно спросила она.

Гонсалес подался вперед и потрепал ее по руке.

– Мой юный друг, – мягко сказал он, – вам решительно нечего бояться. Побудьте здесь, пока я оденусь, а потом мы с вами спустимся вниз, поедем в Скотланд-Ярд, и вы расскажете им все, что вам известно.

– Но я не могу. Они меня арестуют!

Она пребывала на грани истерики, и пытаться переубедить ее было бы ошибкой.

– Ой, какой ужас. Я ненавижу Лондон… Лучше бы я никогда не покидала Австралию… Сначала собаки, потом чернокожий мужчина, а теперь еще и это…

Ее слова поразили Леона, однако сейчас был явно не лучший момент для расспросов. Самое главное – успокоить девушку и заставить осознать сложившееся положение.

– Разве вы не понимаете? Они не станут винить вас в случившемся, к тому же ваш рассказ настолько правдив, что ни одному офицеру полиции даже не придет в голову усомниться в нем.

– Но ведь я сбежала… – начала она.

– Разумеется, убежали, – успокаивающе сказал он. – Скорее всего, я бы тоже убежал на вашем месте. А пока просто подождите меня здесь.

Леон как раз заканчивал одеваться, когда услышал, как хлопнула входная дверь, и, сбежав по лестнице, обнаружил, что девушка исчезла.

Манфред уже не спал, в тот момент как Гонсалес вошел к нему в комнату и рассказал о случившемся.

– Нет, я не жалею о том, что вы не разбудили меня раньше, – прервал он извинения Леона. – В любом случае не могли же мы удерживать ее силой? Нам известно, где она работает. Попробуйте для начала позвонить в агентство Льюли.

Леон нашел номер в телефонном справочнике, но на его звонок никто не ответил.

Одевшись, он вышел на улицу и направился в сторону многоквартирного дома Керзон-Хаус. К своему удивлению, Гонсалес не обнаружил полисмена, которому полагалось бы стоять на страже у дверей, хотя на углу улицы заприметил его коллегу. Да и вообще вокруг не было видно никаких признаков разыгравшейся трагедии. Входная дверь дома оказалась запертой, но на стене рядом виднелись несколько кнопок для звонков, каждый из которых, очевидно, соединялся с отдельной квартирой. Разобравшись, где здесь кнопка звонка Граслея, он уже хотел нажать ее, когда к нему с другой стороны улицы бесшумно подошел полисмен. Очевидно, он знал Леона в лицо.

– Добрый вечер, мистер Гонсалес, – поздоровался страж закона. – Это ведь не вы свистели в полицейский свисток, верно?

– Нет, хотя я тоже слышал его.

– Как и я сам, и еще трое моих коллег, – сказал полисмен. – Четверть часа мы носились по этим улицам словно угорелые, но так и не нашли того, кто это сделал.

– Пожалуй, я смогу помочь вам.

В тот самый момент дверной замок щелкнул, открываясь, и Леон изумленно отшатнулся, ведь в мужчине, открывшем дверь, он узнал самого Граслея. Тот был в халате; в губах у него был зажат дымящийся окурок сигары.

– Привет! – удивленно протянул директор театра. – Что здесь происходит?

– Не могли бы вы уделить мне несколько минут? – обратился к нему Леон, оправившись от шока.

– Разумеется, – ответил «убитый», – хотя в такое время я обычно никого не принимаю. Заходите.

По-прежнему недоумевая, Леон поднялся за ним на второй этаж. Он нигде не увидел слуг, как не заметил и ни малейших признаков того, что совсем недавно здесь разыгралась трагедия, которую описала девушка. Как только они вошли в просторный кабинет, Леон поведал хозяину всю историю. Когда он закончил, Граслей лишь покачал головой.

– Ваша девчонка спятила! Я действительно звонил ей и, честно говоря, подумал, что это она, когда спустился вниз, чтобы открыть дверь вам. Уверяю вас, нынче ночью ее здесь не было… Да, я слышал полицейский свисток, но никогда не впутываюсь в эти полуночные разборки. – Он пристально всмотрелся в лицо Леона. – А ведь вы один из людей «Треугольника», не так ли, мистер Гонсалес? Как выглядела эта девушка?