Преступник номер один. Нацистский режим и его фюрер - [60]

Мы так подробно остановились на этом раннем документе (цитированные слова Гитлера были произнесены через три дня после захвата власти!) потому, что в нем в наиболее полном виде были изложены почти все истинные планы Гитлера. В открытых же официальных выступлениях Гитлер продолжал в это время клясться в верности легальности и конституции и, разумеется, болтать о мире. Прошло еще целых три года, прежде чем фашистский фюрер окончательно отрекся от условий Версальского договора. Но правящая верхушка Германии — и промышленники и генералы были прекрасно информированы о подлинных намерениях Гитлера. Они знали, на что идут, и тогда, когда вручали ему власть, и тогда, когда санкционировали уничтожение республики.

К концу февраля Гитлер полностью развязал себе руки для бесцеремонной расправы со всеми демократическими установлениями Веймарской республики.

Начал Гитлер расправу с главных классовых противников нацизма — немецких коммунистов. 24 февраля он приказал отрядам штурмовиков разгромить штаб Коммунистической партии Германии — Дом имени Либкнехта. Нацистские налетчики выбили все окна в здании, часть мебели выбросили на улицу, остальную превратили в щепки, избили и арестовали всех присутствовавших в Доме. Штурмовикам активно помогала полиция. Она произвела в здании обыск, но — как и следовало ожидать— ничего «крамольного» не обнаружила. Уверения Геринга, назначенного Гитлером начальником прусской полиции, будто брошюры и некоторые другие пропагандистские материалы, «найденные в подвале здания», доказывают, что КПГ готовила «государственный переворот», были встречены с явным недоверием даже в консервативных кругах, а преступные методы расправы с оппозицией вызвали отвращение у широких слоев населения. Чтобы добиться успеха и создать необходимую психологическую атмосферу перед выборами, необходимо было изобрести нечто более «эффектное» и «сенсационное». Так возник план поджога рейхстага.

Вечер 27 февраля Гитлер провел в квартире Геббельса. В своем дневнике Геббельс нарисовал идиллическую картину происходившего: пили чай, беседовали, слушали пластинки (разумеется, музыку Вагнера); Геббельс явно хотел создать впечатление, будто известие о пожаре рейхстага было полной неожиданностью для него и для Гитлера. Известие это передал по телефону «Путци» Ханфштенгль. «Я счел это явным вымыслом, — лицемерно пишет Геббельс в своем тщательно препарированном перед опубликованием дневнике, — и отказался сообщить об этом фюреру».

В действительности события разыгрывались совсем иначе. Геббельс, как показали материалы Нюрнбергского процесса, ждал сообщения о поджоге. Он тут же передал его Гитлеру, и они на машине помчались к горящему зданию. Там уже были Геринг и шеф прусского гестапо Дильс. Последний рассказал в своей книге, изданной после войны, что Геринг, прибыв к рейхстагу, сразу же воскликнул: «Это начало коммунистического восстания!» Гитлер был вне себя. «Его лицо было багрово-красным не то от возбуждения, не то от жары. Он кричал так неистово, что казалось, вот-вот лопнет от натуги». Выкрикивал Гитлер следующее: «Теперь не может быть никакой пощады! Кто станет нам поперек дороги, будет уничтожен! Каждый коммунистический функционер должен быть расстрелян, где бы он ни находился. Не будет пощады и для социал-демократов!»

В 21 час 17 минут к месту пожара прибыпи первые полицейские машины. Полиция проникла в рейхстаг и арестовала человека, который бродил по огромному зданию полуголый, потный, со спутанными волосами. Это был голландский подданный Маринус ван дер Люббе.

Дежурный комиссар полиции Вальтер Цирпис уже через несколько минут произвел первый допрос: без запинки ван дер Любое продиктовал около 60 страниц и каждую страницу скрепил своей подписью. Полицейский чиновник изготовил восемь экземпляров показаний вен дер Люббе, но все эти экземпляры загадочным образом исчезли, не уцелел ни один!

Обербранддиректор Вальтер Темп (высший чин в управлении пожарной охраны) произвел первое расследование на месте. Он обратил внимание на то, что по распоряжению Геринга (президента рейхстага) именно в этот вечер из здания была удалена вся охрена; после 8 часов вечера никто не должен был находиться в помещении, Вальтер Темп был вскоре уволен; кончил он трагически: его задушили «неизвестные лица». Депутат рейхстага от Немецкой национальной партии Эрнст Оберфорен, который решил заняться выяснением обстоятельств поджога и написал об этом подробный отчет (не сохранившийся после войны), был застрелен у своего письменного столе. «Неизвестные лица» не пощадили даже «прорицателя» Эрика Гануссена, пользовавшегося популярностью у некоторых руководящих деятелей «третьего рейха». Дело в том, что за два дня до поджога Гануссен сообщил довольно большому кругу людей о своем «видении»: по его словам, он узрел огромное здание, охваченное огнем. Это не могло не показаться подозрительным организаторам поджога. Гануссена нашли застреленным в аристократическом берлинском районе Груневальд, где он был частым гостем. Поплатился жизнью и его друг, инженер Георг Боль, который, как полегали, передавал «прорицателю» секретную информацию, которую тот использовал в своей «работе». В Австрии, куда он бежал, Боля настиг штандартенфюрер СА Уль и уложил шестью выстрелами из пистолета. Сам Уль, в свою очередь, был уничтожен 30 июня 1934 года во время расправы со штурмовиками.