Преступник номер один. Нацистский режим и его фюрер - [22]

Гитлеру не внове было блокироваться с баварскими правящими кругами. После очередной антиправительственной речи он отправлялся на аудиенцию к правительственным чиновникам и вел с ними переговоры. Между прочим, за год до путча, когда Гитлера вызвал баварский министр внутренних дел и сказал, что, если нацисты попробуют устроить бунт, в них будет стрелять полиция, фюрер в волнении воскликнул: «Господин министр, даю вам честное слово, я никогда в жизни не устрою путча!»

Но, выступая в 1923 году на митинге, Гитлер кричал: «Наш долг — сказать, что, когда мы в ближайшее время захватим власть, мы выполним и другой долг — вздернем на виселицу предателей, негодяев и изменников, ибо виселица давно плачет по ним!» При этом слушателям было ясно, что под «негодяями и изменниками» Гитлер подразумевал берлинских и мюнхенских политиков. И в то же самое время этот «бунтовщик» буквально не вылезал из приемных баварских министров, призывая их пойти походом на Берлин. Однако Лоссов, да и весь триумвират, несмотря на явные симпатии к нацизму, боялись «похода»; после предупреждения Секта пыл баварских политиков заметно поостыл. Их тактикой было выжидание, а Гитлера это никак не устраивало.

С одной стороны на него давили его приверженцы, с другой — Гитлер хотел любой ценой получить известность, выделиться из толпы мелких политиканов, привлечь внимание более широких кругов крупного капитала к своей особе и к своей организации.

Однако при всем том Гитлер даже в тот период боялся идти на риск. И это наложило свой отпечаток на конкретные планы путча, которые до самого ноября 1923 года беспрерывно менялись. Так, по варианту, предложенному Розенбергом и Шейбнер-Рихтером, нацисты должны были 4 ноября, в «день памяти павших героев», захватить во время военного парада Кара, Лоссова, Зейссера, а также баварского кронпринца Рупрехта и заставить их силой присоединиться к «революции». План этот провалился, ибо площадь, где проходил парад, оцепила полиция. И нацисты сразу же испугались. Тогда возник другой вариант: в ночь с 10 на 11 ноября (11 ноября была годовщина капитуляции Германии) собрать вооруженных штурмовиков неподалеку от Мюнхена и войти в город, поставив триумвират перед свершившимся фактом. Однако, когда этот план был уже разработан, Гитлер прочел в газетах, что вечером 8 ноября на собрании в пивной «Бюргербройкеллер» перед промышленниками будет выступать Кар. На собрании должны были присутствовать также другие баварские политики. Гитлер решил, что это и есть самый благоприятный случай захватить всю баварскую верхушку и вынудить ее к «мятежу». Этот план был осуществлен и получил название «пивного путча».

8 ноября, примерно через полчаса после того, как Кар начал свою речь, в зал пивной вбежал Гитлер в сопровождении своих ближайших сообщников и вооруженных штурмовиков. Полиции на этом сугубо штатском сборище почти не было. Тем не менее Гитлер заранее договорился, что те немногие полицейские, которых поставят следить за порядком, не будут чинить препятствий штурмовикам. Один из нацистов — Фрик, возглавлявший, как уже было сказано, баварское министерство внутренних дел, отдал соответствующий приказ полицейскому офицеру в «Бюргербройкеллере». Таким образом, Гитлер подготовил себе почву для «геройских подвигов». С револьвером в руке он вскочил на трибуну и выстрелил в воздух. Так начался путч. Рядом с Гитлером стояли его секретарь Гесс и другой видный нацист Ульрих Граф. Входы в зал заняли вооруженные штурмовики, в вестибюль вкатили пулемет. Кар, по свидетельству очевидцев, побледнел и сошел с трибуны. На его место встал Гитлер и истерически закричал: «Национальная революция началась! Зал оцеплен шестьюстами вооруженными до зубов людьми! Никто не имеет права покинуть зал! Баварское и общеимперское правительства низложены! Образовано временное правительство! Казармы рейхсвера и полиции заняты нашими людьми! Рейхсвер и полиция выступают под знаменем со свастикой!»

Все это было, разумеется, блефом. Но блеф на сей раз удался. Приказав Кару, Лоссову и Зейссеру пройти с ним в соседнюю комнату, Гитлер принялся уговаривать триумвират возглавить нацистскую «революцию». Однако баварские политики не спешили давать свое согласие. Тогда Гитлер снова выхватил револьвер и закричал: «В моем револьвере четыре пули: три для вас, последняя для меня!» После этих слов он приставил револьвер к виску и воскликнул: «Если я завтра не стану победителем, то стану мертвецом!» Однако и это не помогло. Министры начали препираться с Гитлером. Но тут в мозгу фюрера возник еще один план, вернее, еще один обман. Он выбежал в зал и, вскочив на трибуну, заявил, что Кар, Зейссер и Лоссов уже организовали вместе с ним новое правительство. Закончил он эту речь так: «Предлагаю, перед тем как расправиться с преступниками, которые толкают сейчас Германию в пропасть, взять на себя руководство политикой временного правительства. Его превосходительство Людендорф[24] берет на себя руководство немецкой национальной армией. …Задача временного национального правительства… выступить в поход против погрязшего в грехах Вавилона — Берлина и спасти немецкий народ… Утро увидит либо новое национальное правительство в Германии, либо нас мертвыми».