Преступления против правосудия - [4]

. В том же документе обнаруживаем мы запрет на отказ в правосудии: «А которой боярин, или дворецкой, или казначей, или дьак жалобника своего приказу отошлет, а жалобницы у него не возьмет, и управы ему или указу не учинит, и царю государю, челом биться его не скажет, и учнет тоя жалобник биити челом государю, что ему управы не учинили, и государь ту его жалобницу отошлет тому, чей суд, и велит ему управу учинити, и бояре ему, или дворецкой, или казначей управы не учинят же, быти у государя в опале»[52]. Согласно ст. 53 Судебника, за отпуск (в результате получения взятки) задержанных, находящихся под следствием, недельщик (должностное лицо, на которое возлагалось обязанность поимки татей и разбойников) возмещал истцу причиненный ущерб, подвергался торговой казни и предварительному тюремному заключению до определения наказания государем[53]. Вместе с тем нельзя не обратить внимания на то, что в ст. 6-13 (наряду с ответственностью должностных лиц за неправосудие и лихоимство) предусматривается ответственность (и значительно большая — от торговой казни до тюремного заключения) за ложное обвинение в должностных преступлениях: умышленном неправосудии, произвольном увеличении пошлины и др. «Таким образом, — справедливо замечает С. И. Штамм, — формируется понятие нового состава преступления — преступления против судебной власти»[54]. Особенностью Судебника 1550 г. было также то, что ст. 99, воспроизводя ст. 67 Судебника 1497 г., дополняла ее санкцией в отношении послуха, давшего ложные показания. Помимо возмещения потерпевшему причиненного ущерба, лжесвидетель подвергался торговой казни.

Найдя недостаточной защиту правосудия нормами Судебника 1550 г., законодатель принял ряд дополнительных указов, направленных на усиление такой защиты. В Приговоре «О губных делах» от 22 августа 1555 г., в частности, обнаруживаем как предписания, предусматривающие строгие меры ответственности за лжесвидетельство, так и нормы, направленные против злоупотреблений должностных лиц. Так, в ст. 4 читаем: «Потому лживых казнити по приговору как и в разбойных делах...»[55] А в ст. 15 обнаруживаем: «А учнет староста тайные и разбойные дела делати, и обыскивати в разбойных и тайных делах и во всех обысках обыскивати ложно, не по государеву наказу, или учнет другу дружити, а недругу мстити, или не учнет того беречи, сыскивати [которые] семьями и заговоры в обысках говорит неправду, и не учнет ко государю на те семьи и на те заговоры отписывати, и старосту казнити без милости»[56]. Такое же значение имеет и «Приговор о лжесвидетельстве и ложных исках» от 12 марта 1582 г., который не только устанавливает санкции для лжесвидетелей и лжедоносчиков, но и содержит следующее предписание: «А который судна, боярин, или наместник, или казначей или диак, будет коему составнику или ябеднику помогати, или крамольника таити, и ябеду не учнет обличати, жалобницу примет не по делу, или в суде даст говорити, что не к делу, и на том судие взять истцов иск, пошлины и прожори, а в пене что государь укажет»[57].

Соборное уложение 1649 г. интересно не только тем, что им было расширено количество составов, которые могут рассматриваться как посягательства против правосудия, но и тем, что в этом памятнике феодального права прослеживается тенденция консолидировать нормы, предусматривающие ответственность за деяния такого рода. Весьма примечательна в этом отношении глава 10 Соборного уложения, именуемая «О суде». Конечно, далеко не все в данной главе имеет отношение к регламентации уголовной ответственности за деяния, совершаемые в сфере правосудия. Многие нормы данной главы носят процессуальный характер или могут быть отнесены к полицейскому праву. Однако в то же время в данной главе нашли свое отражение составы как должностных злоупотреблений судейских чиновников, так и посягательств на правосудие со стороны не обладающих властью в этой сфере частных лиц. Здесь получают свое дальнейшее развитие нормы об ответственности за вынесение неправосудного решения, сопряженное со взяточничеством, а также необоснованное обвинение в этом (ст. 5-9, 14), подлог процессуальных документов (ст. 11-13). В отличие от ст. 2 Судебника 1550 г., объявляющей ненаказуемым вынесение ошибочного судебного решения, ст. 10 Соборного уложения устанавливала ответственность, хотя и неопределенную, за подобные деяния: «А будет которой боярин или окольничий, или думной человек, или диак, или кто ни буди судия, просудится, и обвинит кто не по суду без хитрости, и сыщется про то допряма, что он то учинил без хитрости, и ему за то, что государь укажет»[58]. Статьи 15-17 Уложения были направлены на борьбу с волокитой, отказами от разбора дела, связанными с вымогательством взятки. Причем ответственность устанавливалась не только в отношении судей, но также в отношении дьяков и подьячих[59]. В этой же главе нашли свое отражение составы лжесвидетельства и отказа от дачи показаний на повальном обыске (ст. 162-166)[60]. Соборное уложение допускало доставку лица в суд приводом и предусматривало наказание за неисполнение предписания о явке в виде битья батогами (ст. 119)