Преступления инженера Зоркина - [52]

— Товарищ лейтенант, — он обратился к Рябчикову, — пригласите вторую женщину следовать за нами.

В оперпункте русоволосая ударилась в слезы, а брюнетка принялась бушевать.

— Это безобразие! Я буду жаловаться! Вы не имеете право ни с того, ни с сего задерживать людей. У меня есть знакомые в прокуратуре, я обращусь к ним!

— Гражданочка, не шумите, это вам не поможет, — урезонивали ее студенты, с острым любопытством следя за каждым словом и жестом преступницы.

Рябчиков и Ходжаев молчали. Старший лейтенант казался спокойным. Впрочем, он действительно был спокоен, если считать спокойствием его презрительное молчание. Он ждал, когда подойдет дежурный газик.

Привезя женщин в райотдел, Ходжаев и Рябчиков доложили об этом капитану. Сенявский, явно взволновавшись, закурил папиросу.

— Я допрашиваю соучастницу! — коротко отрубил он. — Рябчиков останется со мной.

— Ты, Агзам Ходжаевич, допроси вторую женщину! — капитан кивнул в сторону коридора. Потом сравним показания.

V

Протоколы допросов рассказывали о том, что Сенявский и Ходжаев провели дознание мастерски. Каждая фраза, вопрос и ответ как бы дополняли друг друга. Если такое сравнение возможно, то протоколы были похожи на подробные схемы романа или повести, в которых писатель-психолог задумал показать человеческие судьбы. И соучастница убийцы, и ее подруга раскрывались в них во всей полноте, с сомнениями и запоздалым раскаянием, с взрывами бешенства и внезапной остолбенелости, с неврастенической истерикой, горькими рыданиями и обильными слезами.

Именно так, читая между строк, представляя каждую черточку, каждую морщинку на лице обеих женщин, чуть ли не перевоплощаясь мысленно в них самих, изучая их действия и поступки, знакомился еще и еще раз с протоколами Вася Рябчиков. И хотя он присутствовал на допросе Зои Коваль — соучастницы убийцы, а потом выслушал подробный рассказ о поведении Нины Семеновой от Махкама Иноятова и Хикмата Разыкова, которых пригласил с собой старший лейтенант, Рябчиков до того, как засесть за протоколы, все же не представлял ясно всей картины.

Теперь лейтенант мог сказать уверенно: я изучил и ту, и другую, знаю, чем руководствовалась каждая в своих поступках, познал во всей глубине натуры Коваль и Семеновой. У Васи зародилась мысль: что, если тщательно записать характеристики этих женщин, записать для себя, для своей будущей картотеки оперативного работника. Такая картотека поможет впоследствии в работе. Образы людей, отдельные детали характера, поведение, мысли, короткое изложение событий — все это очень важно. Важно не только знать сегодня, сейчас, но и запомнить на всю жизнь, уметь сравнить, сопоставить, проанализировать, чтобы глубже и полнее понимать другие натуры, прослеживать во всех мелочах и отклонениях другие человеческие судьбы.

И Вася воплотил свою мысль на практике. Правда, запись на нескольких страницах в толстой тетради в клетку, в черном ледериновом переплете появилась после того, как были арестованы убийца и его товарищ, но я позволю себе привести эти страницы сейчас, следуя за логикой событий.

Зоя Коваль, 28 лет. Двое детей, разведенная. Роста среднего, по комплекции — сухощавая. Лицо правильное, смуглое, на щеках еле заметный румянец, переходящий в периоды волнений в большие темно-красные пятна. Брови длинные и широкие, сильно насурьмленные. Глаза темно-коричневые, почти черные, большие и беспокойные. Когда теряется и запутывается в ответах, не зная как найти выход из положения, то прикрывает веками глаза, крутит и ломает пальцы левой руки, зажимая их в кулак правой. Работает кондуктором трамвая. Без тени смущения заявила, что состоит в давней любовной связи с неким Якубом Якубовым. Он по профессии — чайханщик. Вздорный и грубый человек, но «щедрый». 14 мая Якуб вместе с незнакомым парнем по имени Сергей, пришел к ней в десять вечера домой. Предложил пойти к Нине. Она согласилась: сели на трамвай и вышли на остановке у кинотеатра «Звезда». Мужчины направились в дежурный магазин, купить спиртное, а она осталась ждать.

Коваль не обратила внимания на двух пьяных парней, которые стояли неподалеку от остановки. Но когда трамвай прошел и она осталась одна, то почувствовала, сейчас они подойдут. Приблизился один — узбек. Коваль не очень испугалась: привыкла, работая кондуктором, решительно расправляться с пьяными. Но этот был пьян, как говорится, без меры. Ни высокомерный вид, с которым Коваль заявила, что ожидает «мужа», Ни грубый окрик: «Пошел к чертовой матери!» не произвели впечатления. Он продолжал плести что-то несвязное, подступал к ней все ближе. Коваль, не видя ни души, теперь уже перетрусила основательно. Когда вдали показались Якуб с Сергеем, она вдруг завопила во всю мочь, что ее избивают, хотят изнасиловать! Якубов, словно разъяренный зверь, бросился на Курбана, пустил в ход кулаки. Чайханщик был человек злой и ревнивый. Это хорошо знала Коваль. Вот почему поспешила ему на помощь. «Иначе не миновать беды, — решила она. — Якуб может подумать, что это не просто пьяный незнакомец, а один из моих приятелей».

Она схватила Курбана за руку. Тот, не сумев вырвать руки, ударил Якуба ногой в бедро. Чайханщик озверел, он выхватил «пичак», с силой воткнул его в грудь Алиева. Потом они втроем убежали... Так очутились на квартире Нины. По дороге Якуб отдал нож Зое: задыхаясь от ужаса, попросил ее взять всю вину на себя. «Если мы его убили, — сказал он, — меня могут расстрелять. А тебя не тронут, у тебя дети».