Преступление и совесть - [14]
— И его я тоже не люблю, — заметил Сережа. — Лгун!
— Неверно. Он говорит сущую правду.
— Вот так правда! — одновременно улыбнулись Костенко и Вайс. — Он ведь известный погромщик…
— А тебе-то что, Костенко? Ты ведь не еврей, тебя он не тронет, — сказал Сережа.
— Сядь поближе, — Костенко потянул Сережу за фартук.
— Отпусти, — вспылил молодой рабочий, — ты, агитатор!
— Ты еще молод, вот и вторишь глупым базарным бабам! Я тебе дам книжку почитать — и тогда поймешь, что правда не у Голубева. — Костенко дружески похлопал Сережу по плечу: — Эх ты!.. Как твоя фамилия?
— К чему тебе моя фамилия?
— Не для охранки, не бойся.
— Боялся б я тебя мертвого, — весело сказал Сережа.
— Бояться нечего, а постыдиться — следовало бы.
— «Стыдиться»… Чего?
— Своих слов… Мыслишь не как человек.
— Эк заладил! А кто ж я, по-твоему, коль не человек?
— Говорил я тебе: Голубев позорит тебя.
— Не имеешь ты права так говорить: Голубев за всех истинно русских людей стоит, — не унимался Сережа.
— Ты-то ведь не русский! — сцепился с ним Костенко.
— А кто я? Слышь, Коля, что говорит хохол?
— Да, я — хохол. А как твоя фамилия, Сережа?
— Лайко.
— Значит, ты тоже хохол. Только не говори так. Ты человек — это главное. Вот твой Голубев все твердит: «истинно русские люди», «истинно русский человек». Да он вообще людей не любит, и русских людей тоже не любит. А как ваша фамилия, Федор Николаевич?
— Гусев.
— Так вот, твой русский Голубев его, Гусева, русского человека, ненавидит только потому, что тот не идет за ним, не желает прислушиваться к его болтовне…
— Правильно, правильно! — поддакивает Федор. Разгладив длинные усы и кашлянув, он добавил: — Мне еще помнится пятый год, когда после 17 октября засвистели казацкие нагайки… А что вы думаете, то, что происходит теперь по поводу убийства Ющинского, равно тому, что происходило в пятом году? Тогда тоже хотели утопить революцию в погромах. Хитрый наш царь Николка со сворой своих министров! Видят, что наш брат рабочий — будь то русский, украинец, поляк, еврей или кавказец — подымает голову, так сразу натравливают хулиганье да воду мутят, утверждая, будто одни евреи повинны в том, что нам живется плохо. Так бейте их, евреев, душите! — кричат они. Хотят задурить наши головы. Вот и теперь с убийством Ющинского… Верно говорю, Петро?
— Верно! Святые слова, Федор Гусев, святые! Как только ироды жандармы чуют, что становимся чуток сильнее, тут-то они и начинают народ баламутить, устраивают погромы, сукины сыны, чтоб о них позабыли.
— Не рассказывайте нелепиц, не с детьми сидите, — озлобился Сережа.
— Сущую правду говорю.
— Ты, дружок, — обратился Гусев к Сереже, — прислушайся к словам Костенко, он человек честный.
— Какой он честный, если вон с тем приятельствует, — Сережка указал на Тимку Вайса.
— Дурак! — вспылил Тимка. — Зачем с ним разговариваешь, Петро? Он вскоре вместе с этим Голубевым живых людей будет жрать, честное слово!
— Не надо ругаться, Тимка. Придет время, он поймет, кто прав. Несколько раз объясним ему, в конце концов он поймет.
Заводской гудок напомнил, что кончился обеденный перерыв.
Прошло несколько дней после того, как в пещере был обнаружен труп Андрея Ющинского.
В Киевской судебной палате, как обычно, стояла тишина, отличающая такого рода учреждения от других. К окнам, выходящим на широкую улицу, льнул ясный день, суля весеннее тепло. Казалось, вот-вот нагрянет весна и захлестнет не только этот светлый город, но и весь мир небывалой свежестью, невиданными еще красками. По краям тротуаров бурно неслась вода, растворяя в своих мутных потоках остатки раскромсанного снега, все еще сопротивляющегося могучему животворному светилу.
У окна одной из комнат стоял член судебной палаты Леонтий Иванович Шишов. Наблюдая за весенней стихией, он думал о своей дочери, которая совершенно неожиданно вернулась из Петербурга. Картина раскованной весны напоминала ему о характере и темпераменте любимой дочери.
Теплое чувство, овладевшее им, тут же сменилось болью: почему дочь не пошла по тому пути, на который он направлял ее с детства? Почему сын Анатолий якшается со студентом Владимиром Голубевым, снискавшим славу скандалиста и хулигана? Нет мира, нет лада в семье. Невелика честь быть отцом такого сына, с горечью думал Леонтий Иванович, и сердце у него сжималось.
Вот медленно, по колеса в воде, подходит трамвай. Десяток пассажиров, стараясь не замочить ноги, выбирались на тротуар. Шишов увидел своего коллегу — члена Киевской судебной палаты Василия Павловича Буковского. Он спрыгнул с трамвайной ступеньки прямо в воду, неуклюже зашагал в своих глубоких калошах.
Левой рукой Буковский придерживает тяжелые полы шубы, а в правой у него палка, которой он пытается нащупать брод.
Леонтий Иванович подумал, не несет ли Буковский какие-нибудь приятные новости, иначе зачем ему так спешить?.. Шишов даже вышел навстречу коллеге, который замешкался в гардеробе.
Предчувствие не обмануло Шишова. Очутившись в вестибюле второго этажа, Буковский взял сослуживца под руку и повел его в присутственную комнату. Только там он тихо сказал:
— Чаплинский уже приступил к исполнению обязанностей прокурора судебной палаты.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
Что мы знаем об этой земле? Дикая тайга, где царствуют тигры. Оказывается нет, и здесь стояли могучие государства с прекрасными дворцами и храмами, но черный ветер из монгольских степей стер их с лица земли, оставив только сказки и легенды в которых герои живут вечно.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Богатейший из городов, столица великого королевства Имледар, взят в осаду воинственными племенами, пришедшими из далеких земель. Несмотря на крепкие стены и многочисленный гарнизон, способный долгие месяцы оборонять город, жителям столицы предстоит пережить немело трудностей и подвергнутся испытаниям, которые далеко не каждый сможет пройти.
Аннотация издательства: Герой Первой Мировой войны, командующий 2-ой армией А.В.Самсонов погиб в самом начале войны, после того, как его войска, совершив знаменитый прорыв в Восточную Пруссию, оказались в окружении. На основе исторических материалов воссоздана полная картина трагедии. Германия планировала нанести Франции быстрый сокрушительный удар, заставив ее капитулировать, а затем всеми силами обрушиться на Россию. Этот замысел сорвало русское командование, осуществив маневр в Восточной Пруссии. Генерал Самсонов и его армия пошли на самопожертвование.