Преступление без наказания [Что произошло в Ливане] - [32]

Одна из главных задач американского империализма на Ближнем Востоке — создание в этом регионе блока реакционных и консервативных сил в качестве противовеса национально-освободительному движению арабских народов. Этот альянс сионизма и реакции, сцементированный американскими долларами и американским оружием, по замыслу Вашингтона, призван обеспечивать защиту стратегических и экономических интересов США в арабском мире от мифической «советской угрозы», жупелом которой американская пропаганда запугивает своих ближневосточных союзников.

В декабре 1980 года, за месяц до вступления в должность президента Рейгана, на Ближний Восток прибыл его неофициальный представитель, основоположник дипломатии сепаратных сделок Генри Киссинджер. Ничего нового Г. Киссинджер в ближневосточные столицы не привез: американская программа, как и прежде, сводилась к планам создания оси Египет — Израиль — Саудовская Аравия, с последующим подключением к ней «умеренных» арабских государств и к попыткам пристегнуть к египетско-израильскому сговору Иорданию. Подчеркнем, что к потенциально «проамериканским» элементам арабского мира в Вашингтоне всегда относили и относят экстремистские элементы из числа ливанских фалангистов и других правохристианских группировок, объединившихся в составе «ливанских сил».

Ничего нового не принесла арабам и поездка на Ближний Восток в начале апреля 1981 года официального представителя рейгановской администрации — тогдашнего государственного секретаря А. Хейга. Вновь были пущены в ход набившие оскомину тезисы о «советской угрозе», настойчивое требование создания антисоветского стратегического альянса под эгидой США. Понимание и сочувствие эти тезисы встретили лишь в Каире и Тель-Авиве. В Аммане и Эр-Рияде идеи А. Хейга, к разочарованию Белого дома, не были восприняты всерьез.

Традиционно следуя в своей ближневосточной стратегии методам «силовой дипломатии», вашингтонские политиканы неизменно пытаются извлечь выгоду из любого обострения обстановки, нередко ими же инспирированного, в этом беспокойном регионе. Классическим примером может служить так называемый ракетный кризис, разразившийся на Ближнем Востоке весной 1981 года.

В рамках подготовки крупномасштабной агрессии против Ливана израильская военщина в апреле 1981 года сумела при помощи своей агентуры организовать целую серию провокаций против сирийских контингентов межарабских сил по поддержанию мира в Ливане. Эпицентром искусственно созданного конфликта стал ливанский город Захле, административный центр долины Бекаа. Как всегда, «проявляя заботу» о нормализации положения, Соединенные Штаты по официальным каналам в достаточно наглом тоне предложили Сирии прекратить боевые действия по сдерживанию агрессивных поползновений правохристианских военных формирований. Действуя в рамках согласованного с Вашингтоном плана, израильская авиация сбила в районе Захле два сирийских транспортных вертолета. В качестве ответной меры сирийское командование приняло решение о дислокации в долине Бекаа ракет «земля — воздух» для защиты межарабских сил от налетов израильских ВВС. Оборонительный характер этой акции был очевиден для всех, но Израиль и США поспешили использовать ее в качестве предлога для нового обострения ближневосточного конфликта. Клика Бегина — Шарона тотчас предъявила Сирии ультиматум с требованием убрать ракетные комплексы из долины Бекаа, угрожая в противном случае нанести по ним удар с воздуха. Спешно прибывший на Ближний Восток личный эмиссар Рейгана Ф. Хабиб фактически выступил в роли адвоката Израиля, всеми силами пытаясь оказать давление на Сирию. Египетский президент Садат поспешил заверить Тель-Авив, что в случае удара по сирийским войскам Египет будет придерживаться «нейтралитета». Арабские же страны в ходе заседаний совета Лиги арабских государств на уровне министров иностранных дел высказались за оказание Сирии всемерной поддержки.

Провокация против Сирии, как известно, с позором провалилась. Ни израильские угрозы, ни предательская позиция Садата, ни откровенный шантаж Вашингтона не сломили решимости сирийского руководства предотвратить новое обострение внутриполитической обстановки в Ливане. Захле был очищен от правохристианских военных формирований. Сирийские ракеты ПВО остались на ливанской земле.

Зловещая фигура американского «миротворца» Ф. Хабиба после этого еще не раз появлялась на ближневосточной политической сцене. Причем эмиссар Белого дома неизменно выступал на стороне Израиля, пытаясь навязать арабским странам, и в первую очередь Сирии и Ливану, капитулянтские решения, которые полностью отвечали бы интересам ближневосточной стратегии США.

В такой позиции Вашингтона нет ничего удивительного. Тем арабским лидерам, которые еще питают какие-то надежды на «сбалансированный» подход американского руководства к ближневосточной проблеме, следовало бы еще раз внимательно изучить достаточно откровенные высказывания президента Р. Рейгана по этому вопросу. Так, еще в августе 1979 года, задолго до своего вступления в должность президента, Рейган изложил свои соображения о принципах американской ближневосточной политики в газете «Вашингтон пост». «Падение шахского режима в Иране повысило значение Израиля как единственного в ближневосточном районе стратегического союзника, на который США могут по-настоящему положиться», — писал Рейган. Хотелось бы обратить внимание на слово «единственный», тем более что Рейган весьма откровенно раскрывает его смысл: «Отдельные арабские государства, такие, например, как Египет, дружески расположенные к США, на том или ином этапе тоже могут занять место «на передовых позициях», защищая интересы безопасности Запада. Чем больше будет таких государств, тем, естественно, лучше. Однако существование подобных второстепенных связей не может заменить сильного государства Израиль в постоянно бурлящем ближневосточном районе».