Преследуемая (ЛП) - [11]

Мы повернули к дому номер девяносто девять по Пайн-Крест-роуд, который возвышался на верхушке холма фасадом к долине Кармела. Из моей комнаты открывался отличный вид на океан. По ночам с моря наползал туман, и если оставить окна открытыми, можно было буквально увидеть, как его туманные щупальца переползали через подоконник. Это был хороший дом, один из лучших в Кармеле, бывший пансион, построенный в пятидесятых годах девятнадцатого века. Он даже репутации «дома с привидениями» не приобрел за все время.

— Что скажешь, Сьюз? — Пол небрежно оперся рукой на спинку пустого пассажирского сиденья рядом с собой. — Ужин сегодня вечером? Я угощаю? Расскажу о тебе, кто ты такая — вещи, которых больше никто на этой планете не знает.

— Спасибо. — Я свернула с дороги в свой двор, усыпанный сосновыми иголками, чувствуя облегчение в душе. А почему бы и нет? Я пережила столкновение с Полом Слейтером, и меня при этом не зашвырнуло в другое измерение. Неплохое достижение. — Но нет, спасибо. Увидимся завтра в школе.

Я пошла к подъездной дорожке, слыша, как за спиной Пол продолжал звать меня:

— Сьюз! Сьюз, подожди!

Вот только я не собиралась ждать. Я направилась прямиком к крыльцу, поднялась по ступенькам, открыла дверь и была такова.

И не обернулась. Ни разу.

— Я дома, — крикнула я, на случай, если внизу найдется кто-то, кому это окажется интересно. Он был. Я попала под град вопросов отчима, который готовил обед и, казалось, умирал от любопытства узнать, как прошел «мой день». Поделившись с ним впечатлениями и захватив из кухни хлеб насущный в виде яблок и диетической колы, я поднялась на второй этаж к себе.

На подоконнике сидел призрак. Он поднял голову, как только я показалась в дверях.

— Привет, — сказал Джесс.

Примечания:

[1] «Малыш-каратист» (1984 г.) — американский фильм, стал популярным среди поклонников боевых искусств 1980-х. Главный герой фильма Дэниэл, после того как его избивают несколько каратистов, обращается к своему соседу-японцу мистеру Мияги, чтобы тот обучил его каратэ.

Глава 4

Я не стала рассказывать Джессу о Поле.

Наверное, стоило бы. Возможно, мне вообще о многом не мешало бы ему рассказать, просто все как-то не было времени.

Вот только я знала, что случится, если я это сделаю: Джесс тут же ринется бить морду этому парню, и все закончится тем, что кого-то снова изгонят с лица земли… и этим кем-то будет Джесс. А мне правда казалось, что я вряд ли снова это переживу. Только не это. Только не опять.

Поэтому я оставила неожиданный перевод Пола в академию при себе. Я хочу сказать, отношения между мной и Джессом были запутанными, это да. Но это вовсе не означало, что я так уж стремилась его потерять.

— Ну, как школа? — поинтересовался Джесс.

— Хорошо. — Я побоялась говорить что-то еще. Во-первых, переживала, что могу не сдержаться и проговориться о Поле. А во-вторых, ну, я обнаружила, что чем меньше между нами с Джессом сказано, тем, в общем и целом, лучше. С другой стороны, я частенько начинала нервничать и нести бессмысленную чушь. И хотя внезапно выяснилось, что моя болтовня обычно удерживает Джесса от поспешных извинений и последующей дематериализации, — а в последнее время он делал так все чаще и чаще, как только между нами повисало неловкое молчание, — кажется, его при этом пообщаться со мной не тянуло. Джесс был почти невыносимо молчалив, с тех пор как…

Ну, с того дня, как мы поцеловались.

Не понимаю, что с парнями не так и почему они сначала целуют тебя с языком, а на следующий день делают вид, будто тебя не существует. Но именно так Джесс вел себя со мной в последнее время. Я имею в виду, не прошло и трех недель, как он привлек меня к себе и так поцеловал, что у меня мурашки побежали по спине. Я растаяла в его объятиях, думая, мол, неужели я наконец-то смогу открыть ему свои истинные чувства и рассказать о тайной любви, которая возникла во мне в ту же минуту — ну, почти в ту же, неважно, — как я впервые вошла в свою новую комнату и обнаружила, что она уже занята. То, что ее обитатель испустил последний вздох больше полутора сот лет назад, к делу не относилось.

Наверное, мне не следовало влюбляться в призрака. Однако в этом и заключается особенность нас, медиаторов. Для нас призраки значат ровно столько же, сколько и живые люди. Но помимо всей этой ерунды с вечной жизнью, не было ни одной причины, по которой мы с Джессом не смогли бы при желании закрутить бурный роман, о котором я грезила с тех пор, как он впервые наотрез отказался обращаться ко мне как-то иначе, чем Сюзанна, хотя полным именем меня никто, кроме отца Дома, никогда не называл.

Вот только с бурным романом не срослось. После того первого поцелуя, — который был прерван появлением моего младшего сводного брата, — новых поцелуев не последовало. Более того Джесс многословно извинился за свое поведение, а затем начал, похоже, намеренно меня избегать — хотя я постаралась донести до него мысль, что ничего страшного не произошло, и все в порядке… даже лучше, чем в порядке… у меня.

И теперь я не переставая думала, что, возможно, была слишком покладистой. Джесс, вероятно, решил, что я легкомысленна или что-то в этом роде. Ну то есть во времена, когда он еще был жив, леди бы залепила пощечину, если бы молодой человек позволил себе подобное нахальство. Даже если молодой человек походил на Джесса, с его блестящими темными глазами, густыми черными волосами, потрясающим прессом и неотразимой сексуальной улыбкой.