Прерванная идиллия - [5]

Поднимая глаза, он спросил:

— Что же это такое?

Она кивнула на сад за решеткой.

— Например, такой сад! О боже, сколько раз, сидя здесь, я думала: какое это счастье гулять или отдыхать, когда только захочется, под такими деревьями, глядеть на такие красивые цветы, жить в таком прекрасном доме. Я уже счастлива всякий раз, когда сижу здесь и только смотрю на линии этой виллы, полные изящной гармонии, на эти деревья, на этот газон… Вы знаете, на этом газоне столько бывает в апреле фиалок, что трава почти исчезает под ними, и он тогда весь фиолетовый, а запах от него такой сильный, что доносится до нашего домика…

— Вы очень чутки к красоте.

Она еще более оживилась и стала рассказывать с выразительными жестами:

— А сколько мне пришлось хлопотать и стараться, чтобы поселиться в этом домике! Однажды я случайно увидела его. Я проходила по этой улице. Ворота были отперты, и возле стоял столик с фруктами для продажи. Я подошла, чтобы купить немножко отцу. Смотрю, а в саду такой милый, красивый домик, а тут же возле другой сад, только гораздо больше, и такие в нем прекрасные деревья! Мне так захотелось, чтобы отец и дети могли жить в этом домике, среди этой зелени, в таком милом затишье, и сама я бог знает что дала бы, только бы поселиться тут… Но это было нелегко… Мне пришлось разыскивать хозяина домика, я с трудом добилась, чтобы он принял меня. Он богат, живет в центре города, в большом каменном доме. Я несколько раз приходила к нему, а он все не удосуживался принять меня. И оказалось, что это для нас дороговато, что придется нам с этим подождать, да и перевозка тоже не дешево обойдется! Немало было горя и всяких затруднений, но я, слава богу, справилась со всеми препятствиями, и мы сюда перебрались — вот уже три года минуло.

— Значит, вам было лет шестнадцать, когда вы совершали эти геройские подвиги?

Она засмеялась:

— До геройства тут далеко, но нужна была настойчивость. И я убеждена, что здоровье отца только тем и поддерживается, что он живет на свежем воздухе, в такой тишине. Останься мы на старой квартире, в грязном и шумном переулке, — кто знает, что было бы? А здесь отцу если и не лучше, то и не хуже, и всем нам хорошо…

— Хорошо! — задумчиво повторил Пшиемский. — Значит, вы чувствуете себя вполне счастливой с тех пор, как живете здесь?

Продолжая шить, она печально встряхнула головой:

— Не совсем. Меня очень, очень беспокоит здоровье отца и будущность детей.

— А ваше собственное будущее?

На этот раз она подняла на него удивленные глаза.

— Мое? Что же такое может со мною случиться? Я уже взрослая, как-нибудь справлюсь.

— Значит, вы счастливее князя, потому что он не умеет справиться…

— С чем?

— Со всем. Он сам не знает, что ему делать с разочарованным, много раз обманутым сердцем, куда девать бесцельно проходящие дни и часы.

— Бедный! — снова вздохнула она, но спустя минуту продолжала с большим оживлением:

— А мне все-таки кажется, что князь мог бы быть очень счастливым, только не хочет или не умеет. Быть может, я чересчур самоуверенна, только, мне думается, я знала бы на его месте, что делать и с сердцем и с жизнью.

— Да неужели? А что бы вы делали?

— Я взошла бы на башню… вон на ту… вы видите?.. и осмотрела бы с нее весь город. Я увидела бы всех, кто в нем живет, страдает, нуждается в чем-либо, и…

Она остановилась и внезапно спросила:

— Видали вы когда-нибудь образок парижской богоматери?

— Да, кажется… вероятно… не могу точно припомнить.

— Парижская богоматерь стоит, а из рук ее льются потоки лучей, и этот свет вливает бодрость в человеческие души, спасает их от всяких зол… Будь я на месте князя, я поднялась бы на эту башню, опустила бы руки, и пускай бы из них лились потоки, целые потоки лучей… О боже! Как я была бы счастлива!

И она поясняла свои слова жестами. Указав на верхушку башни, она, опустила руки и, казалось, что-то сыпала на землю.

Пшиемский слушал, а его глаза под глубокой морщиной лба засветились мягким блеском.

— Красиво, очень красиво! — шептал он про себя.

Но тотчас же с оттенком иронии произнес вслух:

— Святая вера в спасительное действие филантропии. Я не стану отнимать ее у вас… Не надо у вас ничего отнимать, и добавлять вам тоже ничего не надо. Не знаю, как там с князем, но что до меня, то…

И, приподняв слегка шляпу, которую он за минуту до этого надел на голову, добавил:

— Я счастлив, что случай позволил мне познакомиться с вами.

Она вспыхнула карминовым румянцем и тотчас же стала торопливо собирать работу в корзинку.

— Пора уж мне домой…

— Уже? — спросил он с сожалением. И посмотрел на книгу, которую держал в руках.

— Будьте добры, одолжите мне эту книжку до завтра.

— С удовольствием, — приветливо ответила Клара.

— Я возвращу вам ее завтра… когда вы снова, в эту пору, придете в беседку. Хорошо?

— Хорошо, — ответила она без малейшего колебания, — в хорошую погоду я прихожу сюда ежедневно.

— Ах, если бы завтра была хорошая погода!

В это время со стороны домика донесся детский голос:

— Клярця! Клярця!

На крылечке с двумя столбиками стоял мальчик лет десяти, в гимназическом мундирчике, и, размахивая обеими руками, кричал на весь сад: