Прерия - [129]

— Если злодей должен быть наказан, а тот, кто не причинил никому вреда, должен быть отпущен на свободу, то вы должны были бы поменяться со мной местами и из судьи превратиться в пленника.

— Вы хотите сказать, что я сделал вам зло, уведя леди из родительского дома и заведя ее против ее воли так далеко, в этот отдаленный округ, — возразил бесстрастный скваттер, в котором обвинение не вызвало никаких признаков раздражения или раскаяния. — Я не буду присоединять лжи к дурному поступку и отрицать ваши слова. С тех пор, как это произошло, у меня было время обдумать все на досуге, и хотя я не принадлежу к числу ваших верхоглядов, которые с одного взгляда проникают или претендуют на то, что проникают в самую суть вещей, тем не менее, я человек, доступный доводам рассудка и несклонный отрицать истину, если только мне дают время. Поэтому я пришел к заключению, что я сделал ошибку, взяв дитя от его родителей. Леди будет возвращена туда, откуда она была взята, со всею возможною нежностью и заботливостью, на которую только способен мужчина.

— Да, да, — прибавила Эстер, — он прав. Бедность и труд тяжело отразились на нем, тем более, что должностные лица графства доставляли ему много неприятностей, и в дурную минуту он сделал дурное дело; но он прислушался к моим словам, и душа его опять вернулась на правый путь. Страшная и опасная вещь приводить дочерей чужого народа в мирное и благоустроенное семейство.

— А кто поблагодарит вас за это после того, что было уже сделано? — пробормотал Абирам с гримасою обманутой жадности, в которой отвратительным образом смешивались выражения злобы и страха. — Раз вы вошли в договор с дьяволом, вы можете рассчитывать получить сполна свой барыш только из его рук!

— Молчать! — сказал Измаил, простирая свою тяжелую руку но направлению к своему родственнику е таким видом, что говоривший тотчас же умолк. — Ваш голос звучит в моих ушах, как крик ворона. Если бы вы не заговорили, я избежал бы этого позора.

— Раз вы начинаете стыдиться своих ошибок и видеть, где правда, — вмешался Миддльтон, — то не делайте дела наполовину. Постарайтесь благородством своего поведения приобрести друзей, которые, могут вам пригодиться, отвратив от вас грозящую вам со стороны представителей закона опасность.

— Молодой человек, — прервал его скваттер, грозно нахмурив брови, — вы также сказали достаточно. Если бы мною руководил страх перед законом, вы не были бы здесь в качестве свидетеля того, что Измаил Буш отправляет правосудие.

— Не портите своих добрых намерений и вспомните, если имеете в виду совершить насилие над одним из нас, что рука закона, к которому вы выказываете такое презрение, хватает далеко и что ее движения, хотя и медленные иногда, не делаются оттого менее верными.

— Да, слишком много правды в его словах, скваттер, — сказал Траппер, чуткое ухо которого редко пропускало хотя бы одно слово из того, что говорилось при нем. — Знаете ли, друзья мои, что есть страны, где закон так деятелен, что даже говорит людям: «Так вы должны жить, так вы должны умирать, а вот этак вы должны расстаться с миром!» Это нечестивое и неуместное вмешательство в дело того, кто создал свои творения не для того, чтобы их пасли, как стада быков, перегоняя их с одного поля на другое, смотря по тому, что их тупые и себялюбивые хозяева считают сообразным с их нуждами и желаниями. Несчастна страна, где сковывают и дух, и тело и где создания божии, родившись детьми, навеки остаются ими, благодаря беззаконным выдумкам людей, взявших на себя исполнять обязанность правления миром.

Во время этой речи Измаил довольствовался молчанием, хотя взгляд, которым он смотрел на говорившего, выражал далеко не дружеские чувства. Когда старик кончил говорить, скваттер повернулся к Миддльтону и возобновил прерванный стариком разговор.

— Что касается нас с вами, молодой капитан, то обиды наши взаимны. Если я оскорбил ваши чувства, уведя вашу жену с честным намерением вернуть ее вам обратно, когда это будет соответствовать планам этого воплощенного дьявола, то вы ворвались в мой лагерь, пособляя и подстрекая к разрушению моей собственности.

— Но я хотел только освободить…

— Дело между нами завершено, — прервал его Измаил с видом человека, составившего свое собственное мнение обо всех сторонах вопроса и мало интересующегося мнением других, — вы и ваша жена свободны и можете уйти, когда и куда вам будет угодно. Абнер, освободи капитана. Если вы согласитесь подождать, пока я буду готов, чтобы двинуться ближе к поселениям, вы оба можете воспользоваться моей повозкой. Если же не хотите, то не говорите, что вы не получили дружеского предложения.

— Пусть же более сильные осуждают меня, пусть мои грехи обрушатся на мою голову, если я забуду ваше справедливое отношение! — воскликнул Миддльтон, бросаясь к плачущей Инесе в тот же момент, как его освободили. — Друг мой, даю вам слово солдата, что ваша доля участия в этом деле будет забыта, что бы я ни нашел нужным предпринять, достигнув места, где рука правительства может заставить почувствовать себя.

Мрачная улыбка, которою скваттер ответил на это обещание, доказывала, как мало ценил он поруку, о которой юноша так откровенно ему заявил.