Прерия - [127]

Сиу бежали теперь к более отдаленным прикрытиям с той же быстротой и отчаянной решимостью, с какой несколько минут тому назад бросились в битву. Торжествующие враги поскакали в атаку, словно чистокровные, хорошо дрессированные, охотничьи собаки. Со всех сторон неслись крики победы, вопли мщения. Некоторые из беглецов пытались было унести тела своих павших воинов, но горячее преследование быстро заставило их покинуть убитых, чтобы сохранить живых. Среди попыток сохранить честь сиу от пятна, налагаемого по мнению сиу нахождением в руках врагов скальпа павшего воина, только одна увенчалась успехом.

Мы уже видели, как один из вождей восставал на утреннем совещании против начала враждебных действий. Но после того, как он напрасно поднял голос в защиту мира, рука его не уставала в исполнении долга во время войны. Мы уже упоминали о его подвигах: благодаря его мужественному примеру, тетоны защищались, как герои, увидев смерть Матори. Этот воин, которого звали на образном языке его племени Хищным Орлом, последним отказался от надежды на победу. Когда он увидел, что страшные ружья подоспевшего подкрепления лишили его отряд выгоды положения, приобретенных с таким трудом, он угрюмо удалился под градом стрел в укромное место, где в лабиринте высокой травы была спрятана его лошадь. Тут он совершенно неожиданно встретился с соперником, готовым оспаривать у него лошадь. Это был Боречина, престарелый друг Матори, тот, который говорил против разумных доводов Хищного Орла. Он лежал, пронзенный стрелами, и был, очевидно, в предсмертных муках.

— Я выступил на последний для меня путь войны, — сказал суровый старый воин, видя, что настоящий владелец лошади пришел за своей собственностью. — Неужели какой-нибудь поуни принесет белые волосы сиу в свое поселение, чтобы их оскорбляли женщины и дети?

Воин схватил его руку и ответил на его слова суровым взглядом, выражавшим непреклонную решимость. Дав безмолвное обещание, он помог старику сесть на лошадь. Лишь только он вывел лошадь из прикрытия, он сейчас же вскочил на ее круп, привязал поясом товарища и выехал на открытую равнину, надеясь на хорошо известную быстроту бега животного. Поуни не замедлили увидеть всадников, и некоторые из них повернули лошадей, чтобы броситься в погоню за ними. Скачка продолжалась на расстоянии мили, и за все это время страдалец не издал ни одного звука, хотя вдобавок к страданиям тела он с огорчением замечал, что враги приближаются к ним с каждым скачком их лошадей.

— Остановись, — сказал он, подымая ослабевшую руку, — орел моего племени должен шире расправить свои крылья. Пусть он отнесет белые волосы старого воина в поселение!

Между людьми, движимыми одинаковым стремлением к славе и так хорошо знакомыми с романтическими принципами чести своего племени, не было необходимости в долгих разговорах Старик, шатаясь, встал на колени и, бросив взгляд на земляка, как бы для того, чтобы проститься с ним, подставил шею для удара, который призвал сам. Нескольких ударов томагавка и кругообразного движения ножа было достаточно, чтобы отделить голову от тела, о котором индейцы менее заботятся. Тетон снова сел на лошадь как раз вовремя, чтобы избегнуть града стрел, посланных вдогонку разочарованными преследователями. Потрясая суровой окровавленной головой, он поскакал с криком торжества и вскоре видно было, как он скакал по равнинам, как будто действительно уносимый могучими крыльями той птицы, от которой получил свое лестное прозвище. Хищный Орел благополучно достиг своего поселения. Он был одним из немногих сиу, спасшихся от резни этого рокового дня; и в продолжение многих лет один он из всех спасенных мог возвышать на совещаниях свой голос, пользуясь неизменным доверием.

Нож и копье преградили отступление большей части побежденных. Даже удалявшиеся женщины и дети были рассеяны победителями. И солнце зашло за волнистую линию западного горизонта, прежде чем закончилось жестокое дело этого злополучного дня.

Глава XXVII

Следующий день начался в более мирной обстановке. Оставшиеся в живых сиу, вместе с женщинами и детьми, поспешили уйти вглубь прерии. Взошедшее солнце осветило своими лучами обширную пустыню, где все было тихо и спокойно. Палатки Измаила все еще стояли на том же месте, где они были в последний раз. Но никаких других признаков присутствия человека нельзя было заметить на всем остальном пространстве пустыни. Кое-где над теми местами, где встретили смерть некоторые тяжелые на ногу тетоны, с криком носились небольшие стаи кровожадных птиц, но ничто не напоминало о недавней битве. Можно было далеко проследить среди бесконечных лугов течение реки — она извивалась гибкой лентой, а над нею курился туман. Маленькие серебристые облачка пара, висевшие над лужами ключами, начали таять, их разгоняла теплота, которая, изливаясь с сияющего неба, распространяла свое кроткое и нежное влияние на все предметы обширной и безмятежной пустыни.

Такова была обстановка, при которой семейство скваттера собралось, чтобы принять окончательное решение относительно различных лиц, попавших в его руки, благодаря изменившимся обстоятельствам, о которых только что было рассказано. Все поднялись с первым проблеском зари. Даже самые юные члены странствующей семьи, казалось, сознавали, что настал момент, когда могут обнаружиться обстоятельства, способные оказать значительное влияние на их полуварварскую жизнь.