Препоны любви - [13]

После мучительных размышлений он решил: отказать мисс Кэтрин Пирс в найме на временную работу…

Но еще долго, до глубокой ночи магната Джеймса Роккаттера терзали сомнения в правильности принятого им решения.

3

Привыкнув в последние два-три года просыпаться рано, мать-одиночка Кэтрин и на следующее утро после дня своего рождения встала ни свет ни заря. Так что вчерашнее пожелание Джеймса о том, чтобы она «поспала завтра подольше» и не спешила на работу, оказалось невольно проигнорированным. Все равно она не смогла бы удлинить свой сон, даже если бы захотела: Энни каждое утро просыпалась и будила ее, едва только солнце показывалось над горизонтом.

Придя на работу вовремя, Кэтрин удивилась, когда обнаружила, что кабинет босса был пуст. Однако ее вовсе не удивило, когда она увидела на своем столе внушительную, но аккуратно сложенную стопку документов, которые ей надо было перепечатать. Судя по объему бумаг, Джеймс просидел вчера над ними не один час и уехал домой, наверное, уже за полночь.

Он появился в приемной спустя полчаса после того, как она разместилась за столом и занялась сортированием документов по степени их важности или сложности. В тот момент, когда их взгляды встретились, из машинки выползала как раз последняя страница составленного им меморандума для членов-участников совместного предприятия, намеревавшегося выкупить один из филиалов «Роккаттера».

— Ты могла бы поспать сегодня подольше и не рваться на работу. Разве я не говорил об этом вчера?

Тон его голоса был довольно сухой, сдержанный, и это несколько разочаровало и даже насторожило ее.

— Да, говорил, но я уже давно привыкла просыпаться рано. Мне стоило терпения дождаться девяти часов, когда я наконец смогла отправиться на работу.

— Ну что ж… Ценю твою преданность делу.

Зазвонил телефон, женщина взглянула на босса, тот кивнул, и она быстро подняла трубку.

— Офис мистера Роккаттера, — четким, профессиональным тоном произнесла Кэтрин. Трубка молчала. — Алло. Вас плохо слышно. Говорите чуточку громче.

— Кто это? — повелительным тоном спросила незнакомая женщина с другого конца линии.

Решив никак не реагировать на столь бестактную манеру разговаривать по телефону, Кэтрин спокойно и с достоинством ответила:

— Меня зовут Кэтрин Пирс. Я помощница мистера Роккаттера.

— Ах да, конечно, — медленно проговорила женщина. — Хотелось бы узнать, мой сын у себя в кабинете?

— Минуточку, пожалуйста.

Кэтрин вопросительно взглянула на босса, и тот удивленно изогнул одну бровь.

— Это твоя мама, — сказала она, отвечая на его немой вопрос.

Он потер рукой лоб, и тотчас на его лучистые голубые глаза легла тень усталости.

— Я возьму трубку у себя, — сказал Джеймс и быстро скрылся за дверью кабинета.

Кэтрин прекрасно понимала его реакцию на звонок матери. В какой-то степени ей удалось по первой же фразе, по черствому, грубому тону голоса сразу раскусить эту женщину. Сама же она в своей матери души не чаяла. Разумеется, ее мама была замешена совсем из другого теста, и ее отношения не только с близкими родными, но и с посторонними людьми строились совсем на других принципах. Несмотря на катастрофически ухудшающееся здоровье, она, общаясь с кем бы то ни было, всегда проявляла свои лучшие качества — мягкость, порядочность, доброжелательность. Кэтрин знала: не было на земле ни одного человека, который мог бы вывести ее мать из себя, как не было никого, на ком бы она захотела выместить свою боль или горькую обиду.

В последний приезд матери к Кэтрин между ними произошла единственная в жизни ссора, а скорее даже не ссора, а спор по поводу семейного статуса дочери. Незамужнее положение Кэтрин вызывало беспокойство у матери и, по сути дела, являлось единственным поводом для разногласий между ними. Их споры, как правило, заканчивались тем, что Кэтрин — в который уже раз? — пыталась уговорить мать перебраться в Нью-Йорк, чтобы они могли чаще видеться.

Услышав звук приближающихся шагов, Кэтрин подняла голову и увидела перед собой Джеймса. Он спросил о папке, которую она должна была приготовить для него еще с вечера. Его лицо было задумчивым и чуточку грустным, и Кэтрин опять удивилась, не услышав от него ни слова в момент, когда передавала ему папку.

Вернувшись в кабинет, Джеймс медленно прикрыл за собой дверь… и как вкопанный замер на месте. С самого утра, как только он проснулся, на него нахлынули мысли о мисс Пирс и его отношении к ней. Принятое им вчера решение распрощаться с этой женщиной зависло где-то вверху между небом и землей и теперь с каждым часом становилось все более эфемерным, ирреальным. От нахлынувших мыслей голова у него шла кругом, и в ней едва находилось место для насущных рабочих проблем.

Джеймс снова потер лоб, запрокинул назад голову и резко встряхнулся, будто пытаясь освободиться от какого-то наваждения. Он стоял, прислонившись спиной к двери, и не чувствовал, как его ступни вминали в пол папку, минуту назад переданную секретаршей. И только когда его взгляд случайно скользнул по полу, он заметил у ног рассыпавшиеся бумажки.

Приведя в порядок папку, Джеймс положил ее на стол и уселся в кресло. Самообладание вернулось к нему, и теперь он мог все взвесить спокойно, не торопясь.