Преображение любовью - [18]

Отдельные эпизоды навечно врезались ей в память, например, когда сломался душ, и Титус сам мыл ее, целовал, а глаза его все больше темнели, пока они стояли обнаженные, не в состоянии справиться со своими чувствами, и, наконец, он не выдержал и посадил ее к себе на колени.

Когда они вернулись в Англию, Элис перешла на курс по египтологии в его университете, они нашли небольшой, в эдвардианском стиле домик и поселились в нем вдвоем. Элис поначалу думала, что он найдет квартиру, так как знала, что, несмотря на должность преподавателя колледжа, у него было не так уж много денег, но Титус сказал, что не хочет иметь соседей, потому что намерен заниматься с ней любовью в любой комнате. Она посмеялась над ним, но еще больше полюбила его за это, сознавая, какое удовлетворение и самоуверенность придает ему счастье. Они не говорили о браке. В этом не было необходимости, оба знали, что со временем поженятся и у них будут дети. Элис должна была получить диплом и продолжать работать над докторской диссертацией. Титусу надо было писать доклады, продолжать раскопки, у него открывались неограниченные возможности для профессионального роста. В первое Рождество, которое они встречали вместе, он подарил ей кольцо, сделанное из древнего египетского скарабея, и надел его ей на палец.

— За прошлое и будущее моей любви, — нежно сказал он.

В доме они были одни, сидели на полу перед камином, свет которого озарял комнату, — на этом месте они часто занимались любовью.

— О, Титус, я так тебя люблю, — вздохнула Элис и поцеловала его, но в это время в дымоход подул ветер, от горящих поленьев посыпались искры, и ее неожиданно охватило чувство страха и отчаяния. Вскрикнув, Элис обняла Титуса, прижавшись к нему.

— Никогда не покидай меня, Титус. Умоляю, не оставляй меня.

Он засмеялся, но, увидев ее испуг, обнял медвежьей хваткой, и его близость успокоила ее больше, чем слова.

— Ты же знаешь, что я никогда не оставлю тебя. Я люблю тебя больше жизни.

Постепенно страх прошел, она рассмеялась, но навсегда запомнила это первое зловещее предзнаменование.

Те два года они были безумно счастливы. Элис получила диплом, и, когда эта цель было достигнута, начала задумываться о будущем. Конечно, она получит и докторскую степень, но сейчас ее мысли все чаще стали возвращаться к вопросу о замужестве. Было ясно, что ее родители, узнав и полюбив Титуса, хотят, чтобы он и Элис поженились. Правда, они молчали, но, тактично избегая разговоров на деликатную тему, явно демонстрировали свою позицию. Когда молодые люди приезжали погостить, мама размещала их в разных комнатах, отчего оба ужасно расстраивались.

— Если сегодня ты не окажешься в моей постели, то я ослепну, — шептал ей на ухо Титус в такие моменты, и она начинали хохотать.

Позже, вспоминая об этом, Элис поняла, что тогда была готова к замужеству. Ей льстила мысль, что она будет открыто признана женой Титуса, а не просто подружкой; нравилось, что ее будут называть миссис Ирвин и соответственно к ней относиться. Но главное заключалось в том, что, выйдя замуж за Титуса, она могла всю свою жизнь посвятить ему, сознавая при этом, что и он глубоко предан ей.

Была еще одна причина, заставлявшая ее все чаще думать о замужестве. Случайная встреча на пароме породила не один роман. Двое из их компании тоже полюбили друг друга и уже поженились; свадьбу ускорило назначение будущего мужа на ответственный пост в Австралии. В последнем письме они сообщали, что вскоре ждут первенца. Чувство зависти, вызванное этим известием, было Элис неприятно. «Я становлюсь наседкой», — подумала она, А почему бы и нет? Ей было почти двадцать три года, и она была по уши влюблена. Они могут пожениться, и даже если появится ребенок, это не помешает ей по-прежнему заниматься докторской диссертацией. Многие женщины поступают точно так же. Мысленно она представила, как они все вместе отправляются на раскопки, и Титус несет ребенка на спине.

Элис стала все чаще говорить о свадьбе, обсуждать дату, и, казалось, Титусу это нравится. Она считала, что торопиться не следует. Лучше всего устроить большую свадьбу весной, чтобы представить Титуса всем друзьям и родственникам. Она так им гордилась, так любила. Но как-то вечером, вернувшись из колледжа домой, нашла записку Титуса, в которой он сообщал, что вынужден уехать на несколько дней, и точно не знает, когда вернется. Он не оставил ни адреса, ни телефона, чтобы связаться с ним. Сидя дома, она поджидала его, испытывая всевозрастающую тревогу и замешательство: раньше он никогда так не поступал. В первый вечер он позвонил только для того, чтобы сказать, что вынужден был уехать повидать старого товарища по колледжу. Голос его звучал натянуто и неприветливо, он уклончиво отвечал на вопросы, отчего у нее зародились любопытство и одновременно досада.

Два дня до его приезда показались ей мучительно длинными. За все время их совместной жизни они ни разу так надолго не разлучались. Титус звонил еще раз, но ни слова не сказал о причине отъезда, и это очень рассердило Элис. Она считала, что любящие должны быть откровенны друг с другом во всем, при любых обстоятельствах. У настоящей любви не бывает секретов. До сих пор они серьезно не обсуждали эту проблему, не было необходимости. Она всегда была откровенна с Титусом и считала, что и он поступает так же. Вернувшись, Титус вбежал в дом, обнял ее, крепко прижал к себе, повторяя, что очень любит и что ужасно без нее скучал.