Премия Дарвина - [29]

Кира на портрете была настоящей красоткой – аристократичная шея, изящные черты лица. А потом Кира – та, что стояла посреди гостиной в комбинезоне – уловила краем глаза какое-то движение, повернулась и увидела собственно отражение в высоком зеркале, висящем на стене. И помертвела – хотя вряд ли она сейчас могла быть более мертва! Из зеркала на нее смотрела тусклая бесформенная особа с желтыми, выжженными дешевой краской волосами, агрессивно вздернутыми, нарисованными поверх реальных, смоляными бровями и вульгарными, растекшимися по лицу стрелками. Крупные поры на одутловатом лице, толстые пальцы, фигура, похожая на бочонок на коротких ножках.

Кире захотелось сделать два шага, распахнуть балкон и броситься вниз, в жаждущую сенсаций толпу – чтобы не видеть всего этого ужаса. Она закрыла лицо руками и рухнула в объятия искусственного яка. Но потом, буквально через минуту, вытерла слезы и спохватилась – если она так и будет страдать, ничего не добьется! Она, Кира – боец! Она за пять лет превратилась из подающей надежды блогерки-тысячницы из Самары в столичную Интернет-звезду первой величины. В модного инфлюенсера. В икону стиля!

Она же сама всегда учила своих подписчиков: если жизнь – или смерть! – подкинула тебе лимон, сделай из него лимонад. Интересно, автор высказывания, кем бы он ни был, попадал в подобную ситуацию? Впрочем, не важно! Хватит сидеть на толстой чужой заднице, будем делать лимонад! – приказала себе Кира.

Для начала нужно смыть этот идиотский макияж. И сменить одежду – у нее в гардеробе точно найдется парочка модных оверсайз-худи. И поговорить со Стасей, все ей рассказать, и вместе придумать, как быть дальше. У Стаси золотая голова, она наверняка сообразит, как выкрутиться. А сама Кира похудеет, сделает пластику, пойдет со своей исповедью в передачу про экстрасенсов. Мистика сейчас в тренде, она мигом монетизирует свою историю про переселение душ. Удвоит, а может, и утроит аудиторию подписчиков в соцсетях. Напишет про собственную смерть и воскресение бестселлер. «Евангелие от Киры Малышевской». Спродюссирует по нему сериал. Продаст его на Нетфликс. Нет, лучше сразу снимать полный метр и продвигать его на фестивали. Она еще и Золотую Каннскую ветвь получит, за лучший сценарий, основанный на реальных событиях.

Кира торжествующе улыбнулась – раз уж Вселенная подкинула ей второй шанс, она его не упустит! То, что она не вернется в унылый паноптикум на улице Русаковской, Кира решила окончательно. Это ее жизнь, ее квартира. Ее лимонад!

Решительно встав с кресла, Кира двинулась в спальню, но за пару шагов до двери замерла и прислушалась – из спальни донеслось сразу несколько голосов! Стася была в квартире не одна, и она о чем-то эмоционально спорила. Кира решила не спешить со своим внезапным камбэком, осторожно прошла дальше по коридору и завернула в неприметную дверь, в самом его конце – это была дверь в обширную гардеробную, которая соединялась со спальней. И из гардеробной, стоя в полутьме, под прикрытием развешенной на кронштейнах одежды, Кира смогла увидеть, что творится в спальне.

В спальне, помимо Стаси, обнаружился стилист Киры Игнат, работающий в вип-шоуруме и поставлявший Кире вещи из самых свежих и актуальных коллекций, и незнакомая тетка, с ног до головы одетая в черное и взиравшая на мир сквозь толстенную оправу огромных затемненных очков. Все трое сгрудились вокруг кровати, на которой была навалена гора Кириных платьев, туфель и сумочек, и сосредоточенно в них копошились.

– Это сильно ношеное, не возьму! – сказала тетка в очках, придирчиво осмотрев любимый Кирин бомбер от модного американского дизайнера, и бросила его на пол.

Игнат коршуном схватил бомбер, сунул его тетке под нос.

– Мась, ну где ношеный? Новье же!

– Воротник видел? А здесь дыра от сигареты. Я это даже в секонде не выставлю! – отрезала тетка.

Игнат нахмурился, повертел бомбер в руках.

– Ладно, я тогда себе заберу. Девчонкам отдам, администраторшам.

– Эти беру, – хищной лапой отгребла в сторону гору дорогущих дизайнерских платьев тетка в очках, больше похожая на сидящую на жесткой диете Тортиллу. – Плюс две пары луивиттонов, там подошвы почти новые. И все вот эти куртки!

Тортилла ткнула пальцем в понравившиеся ей вещи, и Игнат с готовностью принялся паковать платья, куртки и туфли в приготовленные пакеты.

– За вещи дам полтора. Потолок, сама понимаешь, – сообщила Тортилла.

– Идет, – кивнула Стася, помечая что-то в смартфоне. – А сумки?

Тетка глянула на отложенные в отдельную кучку прада-шанели-гуччи, и произнесла:

– За сумки даю пятьсот тысяч.

«Сколько?» – возмущенно спросил Киру внутренний голос.

– Сколько? – продублировала этот вопрос Стася. – Да здесь ляма на два! Имей совесть, Жанн! Сумки почти новые, она их аккуратно юзала. Да я их сама продам, раза в два дороже.

– Шанель с пятном, тут кожа сбоку потерта. А здесь фурнитура обтрепалась. И вообще, Стась, ты что, после смерти Киры будешь бегать по Москве и банчить ее барахлом? Со стороны подумай, как это выглядит? Даю шестьсот.

– Семьсот! – отрезала Стася. По лицу ее было видно, что она не готова сдвинуться ни на копейку.