Премьера без репетиций - [44]

А потом он вместе со всеми улегся спать. Сначала вздрагивал от каждого шороха. Но все же заснул. И уже не слышал ни скрипа соседних нар, ни глухих тревожных звуков болота, ни густого храпа.

…Алексей не хотел подниматься, лежал с закрытыми глазами.

Думал, что будет самое плохое: пытки, издевательства, допросы. И вместо этого… Спокойно поднялся. Дали поесть. Но на еду он особого внимания не обратил. Все ждал подвоха, провокации, после которой…

Ничего похожего. Тогда Алексей решил работать – запоминать самое важное. Сколько их здесь, в болоте, приметы, имена, клички. Какое оружие.

Но делать это было трудно, почти невозможно. От бункера его не отпускали, вывели только подышать, да самое необходимое справить – и назад. За ним следовал все время молчаливый и пожилой человек. Так подошел вечер. Барковского он вообще не видел. Поужинали. «Болотные духи» при свете керосинок еще поиграли в карты и в кости. Потом подвернули фитили у ламп. А Алексей долго заснуть не мог – уже выспался. Все размышлял, пытаясь понять, в чем дело. Он не заметил, как провалился в сон, потому что и во сне ему все чудились разговоры с Барковским. Разговоры долгие и ослизлые, как болотная тина.

…Сейчас, когда голова ясная, нужно все понять, а поняв, выработать план дальнейших действий. Нечто подобное уже пришлось испытать. Когда его арестовали в Варшаве, он тоже вот так сидел неделю-другую. Ни допросов, ни передач. Прием испытанный – у заключенного слабеет воля, появляется острая жажда в общении, притупляется чувство опасности. Но болото – это не варшавский «павяк».[18] И недель у бандитов нет. Значит, ждать недолго.

Нужно запастись терпением. А пока наблюдать и запоминать, запоминать…

Алексей быстро встал, оделся. Было еще довольно рано. Но в землянке уже никого. Только один высокий парень б кожаной куртке и голубых кавалерийских галифе. Он старательно занимался своими ногтями, делая маникюр большим обоюдоострым кинжалом. Когда ножом стало неудобно подрезать ногти, парень просто обкусывал их, предварительно тщательно обсосав.

Новый «ангел-хранитель», понял Алексей.

– Знакомый вроде, – сказал «ангел», повернувшись к Алексею и внимательно разглядев его. – Зовут как?

– Алексей.

– А-а! Ну конечно, – Алексею показалось, что «небесный посланник» хищно расправил свои крылья. – Циркач…

– Именно так, – как можно покорнее произнес Алексей. Этому стражу только такое успокоительное и нужно убедиться, что его силу признают и уважают. И действительно, хищные крылья вроде бы сложились.

– Меня Ровень кличут… Садись.

Ровень подал ему котелок с кашей и толстый кусок черного хлеба. Сейчас Алексей уже ощутил вкус еды. Каша была вкусной, с консервированным мясом. Да и хлеб совсем неплох. Ром, каша, мясо – хорошо устроились, сволочи.

– А что я тебя в церкви не заметил? Все же знакомые, как-никак.

Ровень усмехнулся.

– Далеко был… от церкви…

Алексей быстро справился с сытным завтраком. Они вышли наверх. Светило солнце, но было прохладно.

– Где тут у вас… – Алексей повернулся к Ровеню.

– Вон за кустики отойди и давай. Я не баба, меня стесняться нечего. Ты только там лишнего не шагни. А то и «Отче наш» прочесть не успеешь.

Значит, верно, что они на островке и вокруг этого клочка суши, который облюбовали бандиты, была гнилая топь…

Потом повезло – Ровеню надо было пообщаться с приятелями. Пригрозив Алексею, чтобы не наделал глупостей, он повел его в глубь острова.

Островок оказался не маленьким. Кусты, камыши. Бункеры отлично замаскированы.

Только как все передать? Варианты связи, разработанные с Астаховым, полетели к черту.

– Время обеда. Святое дело! – Ровень, обойдя приятелей, повеселел.

В бункере Алексею дали миску борща, сдобренного салом, и кружку сладкого жидковатого кофе. «Сухарей они вовсе не едят, – заметил Алексей. – Что это значит? А это значит, что банда не просто снабжается из-за кордона, но снабжается регулярно».

Забрав миску, Ровень добродушно предложил передохнуть. Вышли наверх. Уселись на толстой коряге. Старые, но крепкие ветки – как спинка у плетеного кресла. Удобно…

– Можно покурить! – снова распорядился Ровень. – Ты-то куришь?

– Не часто. Но табачок имеется, – Алексей понял, что Ровеню или лень возвращаться за своим куревом, которое он забыл внизу, или жадничает. Но тут же вспомнил о том замечании, что сделал Филипп об узоре. Ровень не Филипп, но кто его знает, вдруг тоже заметит?

– …Правда, намок он, испортился, – сказал Алексей, непроизвольно провел по карману и похолодел. Кисета не было. Провел по другому. Тоже пустой. Но вчера все было на месте. А сейчас карманы абсолютно пусты.

– Чего, – заржал Ровень, – имущество свое ищешь?

Смешно идиоту. Но куда же все делось? Заметят ли вышивку на кисете?

– …Ищу, – сделал растерянно-наивное лицо Алексей и стал оглядываться вокруг себя, дескать, вдруг выпало.

– Дурак! И такого еще охранять приставили, – беззлобно подивился Ровень, – у тебя все еще ночью выгребли.

Так, все по плану. Первый день не трогали, а сейчас проверку начали. И он, как мальчишка, не заметил этого.

– Кто?

– Пан Кравец.

– Кравец? Это кто?

– Да крестный твой, – Ровень, усмехаясь, ударил кулаком в ладонь и подмигнул своему «подопечному». – Серьезный человек. Он не только карманы, самого тебя обыскал. Ты как сурок спал. И во сне причмокивал. На, закури!