Прелюдия к убийству. Смерть в баре - [15]

«Они все там внизу, – думал Генри. – Крепко спят в своих теплых домах, и никто из них не подозревает о том, что я здесь, в холодный рассвет, жду Дину Коупленд».

Он почувствовал, что спине стало немного теплее. Пожухлая трава становилась как будто ярче, и он разглядел свою нечеткую тень. Юный Джернигэм повернулся на восток и увидел восход солнца. И вдруг юноша заметил свою возлюбленную, одетую в голубое платье, с красным шарфом на шее.

– Доброе утро, – поприветствовал ее Генри.

– Не могу отдышаться, – сказала Дина. – Доброе утро! Твоя сигарета пахнет просто великолепно.

Он дал ей одну.

– Превосходное место. Я рада, что пришла. Ты не поверишь, но мне жарко. Руки и лицо – холодные, но все остальное горит, как в печке.

– Я тоже очень рад, что ты пришла! – воскликнул Генри.

– Генри, – спросила вдруг Дина, – как бы ты себя повел, если б узнал, что наделен властью над всеми людьми? Как бы ты поступил?

– В первую очередь даровал бы кузине Элеонор мысль о том, что она должна заниматься миссионерством в Полинезии, или внушил бы мисс Кампануле идею об организации общественного движения нудистов в Чиппинге. Или сделал бы так, чтобы мой отец стал сюрреалистом.

– Нет, честно, что бы ты сделал? – настаивала Дина.

– Не знаю. Возможно, я бы попытался сделать их проще. Люди кажутся мне слишком сложными.

– Сделал бы их добрее?

– Да, возможно, им бы это помогло.

– Помогло бы. Если бы мисс Кампанула и твоя кузина Элеонор перестали завидовать друг другу, и доктор Темплетт больше бы жалел свою жену, и миссис Росс позаботилась бы о том, чтобы не разрушать жизни других людей, мы бы не были свидетелями таких сцен, что произошли прошлым вечером.

– Возможно, и не были бы, – согласился Генри. – Но нельзя запретить любить, если их чувства можно назвать любовью. Надеюсь, тебе известно, что я люблю тебя. Поэтому мне все кажутся благородными, добрыми и великодушными. Но в то же время, будь у меня гарем больных жен, это не помешало бы мне признаться тебе в любви. Я безумно люблю тебя, Дина.

– Правда, Генри?

– Ты никогда не поверишь в то, как сильно я тебя люблю. Нет, все не так. Я много раз представлял, как признаюсь в своих чувствах. Вначале мы просто мило беседуем, а потом, в самый подходящий момент, я говорю, что люблю тебя.

– Ты хотел все сделать красиво?

– Да, но мне это казалось сложным.

– И мне тоже, – поддержала его Дина.

Они не отрываясь смотрели друг на друга. Несмотря на сильное волнение, они на всю жизнь запомнят этот момент.

– Дина, – произнес Генри, – дорогая, дорогая Дина. Я тебя очень люблю.

Он сильно сжал ее ладонь. Это прикосновение стало для них первым.

– О господи! – вымолвил юноша и прижал любимую к себе. Конюх Джослина, проезжавший по дороге на Клаудифолд, посмотрел наверх и увидел две фигуры, прижавшиеся друг к другу на фоне зимнего неба.

II

– Нам нужно спуститься на землю, – сказала Дина. – Звонит церковный колокол, должно быть, уже восемь часов.

– Я поцелую тебя восемь раз между ударами, – заявил Генри. Он целовал ее глаза, щеки, мочки ушей и дважды поцеловал в губы.

– Ну вот! – пробормотал юноша. – Чары развеялись!

– Не смей! – закричала его любимая.

– Что такое, моя дорогая?

– Не цитируй «Макбета». Это приносит неудачу.

– Кто так говорит?

– В театре все так говорят!

– Мы не в театре – мы на вершине мира!

– Все-таки я скрещу пальцы, чтоб не сглазить.

– Когда мы можем пожениться?

– Пожениться?

Дина затаила дыхание. И он заметил перемену в ее настроении.

– Что такое? Мысль о нашей свадьбе пугает тебя?

– Просто нам на самом деле пора вернуться на землю, – хмуро проговорила девушка. – Я не представляю, когда мы сможем пожениться. Дело в том, что произошло одно очень неприятное событие.

– Боже, что ты собираешься мне сообщить? Не о семейном ли проклятии, о дюжине кровных родственников, прозябающих в приютах для лунатиков?

– Не совсем. Это твоя кузина.

– Элеонор?! – воскликнул Генри. – Но что это значит?

– Подожди, я еще не все сказала. Расскажу, пока будем спускаться вниз.

– Вначале скажи, что ты так же счастлива, как и я.

– Нельзя быть счастливее.

– Я люблю тебя, Дина.

– Я люблю тебя, Генри.

– Мир принадлежит нам! – воскликнул молодой человек. – Давай пойдем вниз и сделаем его своим.

III

Они спустились по склону холма и вошли в сад пастора. Дина шла впереди, и, чтобы поговорить, им приходилось все время останавливаться.

– Ты знаешь, Генри, – начала Дина, – вчера вечером мисс Прентис приходила к моему отцу.

Генри замер и взволнованно посмотрел на нее.

– Она сказала… Она сказала…

– Продолжай.

– Твоя родственница рассказала ему, что мы встречались и что ты скрываешь это от своего отца. Но он обо всем узнал и очень сильно расстроился. Она намекнула, что мы…

Не зная, что еще сказать, Дина остановилась и замолчала.

– Что мы согрешили? – предположил Генри.

– Да.

– Боже мой, о чем только она думает! Уверен, пастор не придал этому никакого значения.

– Она умеет убедить. Помнишь тот осенний день, несколько недель назад, вскоре после моего возвращения, когда ты отвез меня к Мортонскому мосту? У нас там был пикник, и мы вернулись только под вечер?

– Помню каждую секунду того дня!

– Ей стало известно об этом. Причин замалчивать что-либо не было, но я скрыла это от отца. Тот день был таким ярким и удивительным, что мне не хотелось с кем-то говорить о нем.