Прелюдия 11 - [39]

У Карлоса все совершенно иначе. Он и рта не успевает открыть, у него мысли читали в глазах и тут же бросались выполнять. То, что команданте удавалось согнуть легким прикосновением, в его, Рамона, руках обретало необычайную прочность. Сегодня он снова убедился, как сложно возражать Карлосу, При том, что тот никому жизнь не усложнял, всегда был терпим и любезен. Он уступал, не сдавая своих позиций, а завтра ехал в Гавану из уважения к нему, так сказать. Обходительность Карлоса просто непостижима. Часто казалось, будто он говорит молча: «Я в твои проблемы и заботы вошел, но решать их ты будешь по-моему».

Кинтана отдавал себе отчет: как раз эта широта натуры Карлоса, его предупредительность, умение избегать конфликтов и выслушивать взаимоисключающие мнения смутили его с самого начала. Он предпочел бы побольше характера и поменьше тактики; революционеру незачем быть фокусником, даже если это временно приносит преимущества. Сейчас, когда они свернули налево, к побережью, Рамон вспомнил, о чем они разговаривали с Карлосом летом во время прогулки по улицам Санта-Клары. Он не помнил, как и почему возник разговор, но смысл сказанного не забыл.

— Ты рассуждаешь вполне последовательно, — сказал Карлос без тени иронии, когда они сидели в ресторане высоко над городом и ели фруктовый салат. — Но ты не видишь границ своей логики, Рамон. Ты намерен все подчинить одной цели, нашему большому делу. Я считаю это нецелесообразным; разумная жизнь заключает в себе больше. Кто сверяет любое решение с принципами, теряет размах, а безвольные действия нам вредят. Моралист суживает донельзя пространственные представления, теряет способность реагировать гибко. Действовать в строгом соответствии с основными правилами означает для офицера, что он наказывает подчиненных за самое незначительное нарушение уставных положений. Врач, к примеру, не должен был бы курить, а тебе как будто сигара по вкусу? Тот, кто любит животных, не должен есть мясо; супруг должен тридцать лет жить с одной женщиной, лояльный гражданин, безразлично при каком режиме, обязан доносить в полицию о всех инакомыслящих. Мы, военные, — не прикасаться к спиртному.

— Для нас, — перебил его Кинтана, — главное — быть готовыми умереть за родину.

— А лучше жить ради нее. И поверь мне, мы и вообще-то живы благодаря чьей-то непоследовательности. Фидель жив потому, что у Гран Пьедры он попал в плен, а не пустил себе в лоб знаменитый последний патрон. Я жив потому, что не все при Батисте были доносчиками и не каждый из казармы «Тигр» оказался убийцей. Будь человечество последовательнее, оно давно уничтожило бы себя атомными бомбами. А в старину должны были убивать всех инаковерующих, людей с другим цветом кожи, а главное — всех еретиков. Разве может тот, кто предан своей идее беспредельно, долгое время терпеть рядом других, распространяющих враждебное учение?

— Фанатики не добились этого, — ответил Кинтана. — Сил не хватило, а то бы сделали.

Этим своим ответом он недоволен и по сей день; он не устоял перед исходящей от Карлоса притягательной силой.

— Ну как там рассуждают фанатики, мне неизвестно, — пробурчал команданте. — Способны ли они проявить рассудительность и разобраться в соотношении сил? Другие, на которых фанатики набрасываются, хотя не могут без них обойтись, всегда немного не уверены в себе и поэтому человечнее. Для них мир полон трагических противоречий, даром что они знают, что с течением времени эти противоречия исчезнут. Решать-то приходится сейчас, вот и сомневаются — не обязательно в конечной цели, чаще в средствах. Спрашивают себя: нет ли таких моментов, в которых они ошибаются, а враг прав? Это делает их честными и терпимыми. Мы постоянно вынуждены делать выбор между вещами, истинная ценность которых пока неизвестна. Ты оставил свою профессию врача, чтобы служить стране как солдат. А может, будучи врачом или инженером, ты принес бы ей больше пользы? Ты жертвуешь людьми, чтобы победить в бою, исход которого не столь уж важен. Расходишься с женой и лишь много позлее узнаешь, лучше ли тебе будет с другой. Путей всегда много. Одну и ту же задачу можно решить разными способами; понявший такую возможность как бы избавляется от внутреннего оцепенения, ему становится легче и вместе с тем труднее...

Опасный ход мысли: великодушный на первый взгляд, он при ближайшем рассмотрении размывает все ценности!..

Колонна миновала место, где четыре дня назад высадилась банда. У Рамона внутри все кипело, столкновение с Карлосом больно задело его — просто Карлос сильнее. Но почему вдруг это вызвало такую досаду, что нового он узнал? Рамон сделал своим правилом не противиться неизбежному. Но непоправимо ли, если девушка тебя сейчас не любит? Рамон сам поразился, что рассуждения его приняли такой оборот: он понял, какие чувства его терзают — поведение Даниелы. Она верила Карлосу больше, чем ему, отсюда и боль в душе. Как это ни противоестественно, но после разговора на мосту Даниела показалась ему по-человечески значительнее, серьезнее, честнее, словно ее обогатили каким-то загадочным веществом. Девушка проявила волю, характер, она — личность. А что такое личность? Дар? Способность жить и уверенно реагировать на явления жизни, способность сохранять в себе то, что имеешь и на что способен, до того момента, когда это потребуется?