Прелюдия 11 - [2]

Позднее, но тоже в шестидесятых годах, вместе с тогдашним главным редактором «Комсомольской правды» Б. Панкиным мне вновь довелось побывать в районах действий вооруженных банд. В казарме одного местного гарнизона нас провели в помещение, где содержались мятежники, сдавшиеся в плен. Запомнились слова их главаря, гривастого, с косматой бородой, с густыми черными бровями, из-под которых зло и безнадежно — лихорадочным блеском — светился мятущийся взгляд: «Мы сд-лись, потому что стали чувствовать себя затравленными зверьми. Народ нас не поддерживал. Все, все были против нас! Иногда мы включали транзистор, слушали передачи для Кубы из США. Комментаторы разливались соловьем, расписывая, как «кубинское население поддерживает мужественных борцов за демократию, с оружием в руках сражающихся против коммунистов». А у нас скулы сводило от этого вранья, мы сжимали зубы от злости».

Такие вот и им подобные отщепенцы, засланные из США, и стали прототипами тех диверсантов, которые действуют в «Прелюдии 11».

Всех этих отщепенцев — повторю еще раз — вскармливало и пестовало Центральное разведывательное управление США. Тайную войну против Кубы оно предпочитало вести руками кубинских эмигрантов. Марта Гонсалес, репатриантка, которая вернулась из Соединенных Штатов на родину, разуверившись в «идеалах» контрреволюционной эмиграции, пишет в своей вышедшей в Гаване книге «Под честное слово»: «В полном соответствии со своим образом мышления американцы предпочитают рисковать кубинцами, нежели своими. Раса-то высшая, не так ли?»

Другая репатриантка, Эдит Рейносо Эрнандес, в изданных на Кубе мемуарах «Свидетельство эмигрантки» рассказывает о теснейших связях контрреволюционной эмиграции с ЦРУ.

Впрочем, сведения об этом не раз просачивались и на страницы самой американской печати. Вот, к примеру, выдержка из статьи Тейлора Бранча и Джорджа Крайла в нью-йоркском журнале «Харпере»: «ЦРУ организовало целый ряд десантных высадок на побережье Кубы и заслало нескольких наемников с целью убийства Фиделя Кастро... Ставшие достоянием гласности планы покушений, равно как и официально организованных заговоров и закулисных операций, породивших, по сути дела, вторую — тайную — вьетнамскую войну, не могли не произвести шокового впечатления». Касаясь вторжения наемников на Плайя Хирон, те же авторы отмечают в своей статье: «В Вашингтоне президент силился понять, как могло случиться, что столь многие люди, которые, очевидно, знали свое дело и успешно свергали другие правительства, не оставляя следов, потерпели такую полную катастрофу. Они (имеется в виду ЦРУ. — В. Mы обещали одержать тайную победу, а вышел публичный провал... Высшие должностные лица в правительстве США стали всемирным посмешищем из-за попыток представить эту операцию как акцию «независимых кубинцев». Заметим, что в своем романе «Прелюдия 11» Вольфганг Шрайер весьма красочно живописует направляющую руку США во время вторжения наемников на Плайя Хирон.

Приведем еще одно свидетельство американской печати. В книге «ЦРУ и культ шпионажа» ее авторы, бывший агент вашингтонского департамента рыцарей «плаща и кинжала» Виктор Маркетти и бывший дипломат Джон Маркс, заявляют, что Куба — «главный объект операций ЦРУ в Латинской Америке».

А вот свидетельство советского историка. Ф. М. Сергеев в статье «Антикубинские акции секретных служб США», опубликованной в журнале «Латинская Америка», пишет, что политика правящих кругов США, направленная против революционной Кубы, проводится уже много лет. «За это время, — подчеркивает автор статьи, — опробован обширный арсенал средств: от клеветнических кампаний до вооруженного вторжения. Определенное место в этой цепи занимают террористические акции, используемые либо как самостоятельное средство, либо служащие фоном для более крупных операций (например, операция на Плайя Хирон)». Последняя фраза могла бы послужить эпиграфом к «Прелюдии 11», ибо в романе речь и идет как раз об одной диверсионной вылазке, долженствующей послужить фоном для вторжения наемников на Кубу.

Теперь читателю уже ясно, что в основу рассматриваемого романа Вольфганга Шрайера положены подлинные события. Тем не менее это произведение лежит вне рамок документальной или исторической прозы. Подчеркивая это, автор меняет некоторые географические названия. Так, например, известная всему миру Плайя Хирон превращается у него в Коста-Асуль, а полуостров Сапата — в Крокодилий полуостров.

Прием такого рода дает писателю возможность ввести в повествование ряд вымышленных героев и с их помощью создать острый, напряженный сюжет, который, на мой взгляд, передает дух подлинных событий неизмеримо полнее, чем стопроцентно точный документальный репортаж, рассказывающий о тех же событиях.

Этот прием, кстати сказать, не нов. Известен он и отечественной литературе. К нему прибегал, например, советский журналист и писатель Б. Коршунов в своих повестях, где действие развертывается в Африке.

Б. Шрайер «вышивает» свой вымышленный сюжетный рисунок по канве подлинных событий. Созданные им герои соответственно являются как бы оттиском прототипов, действовавших в реальной жизни. А в этой реальной жизни было так: революция перетасовывала людские судьбы, разделяла людей на два враждебных лагеря, большой — сторонников новой жизни, и значительно меньший — ее противников, но порою приключалось, как и всегда во время социальных катаклизмов, что случай определял место человека по ту или иную сторону баррикад.