Прелестная воровка - [43]

— Ты сказала, что твоя мать умерла шесть лет назад? — тихо спросил Джоун.

— Да, когда мне было двадцать лет. — Она сделала паузу. — Они с отцом безумно друг друга любили. — Жюли улыбнулась своим воспоминаниям. — Безумно. Когда я была маленькой, я обожала наблюдать за ними, когда они были вместе. И, хоть я и была еще маленькой, я видела, как сильна их любовь. Единственное, что я не понимала тогда, — то, что мать была его силой. Пока она была с ним, он мог выносить этот мир.

— Выносить этот мир? — Его бровь вопросительно поднялась. — Хоть я и видел твоего отца всего один раз, но мне кажется, что он прекрасно выносит этот мир.

«Потому, что я восхваляла его работы», — с унынием подумала Жюли.

— В каких-то обстоятельствах это так, особенно если это касается его работы. Но в других ситуациях… Со дня похорон моей матери мне кажется, что свет померк для него.

— А ты? У него же оставалась дочь. Ее губы дрогнули.

— Да, он очень меня любит. Я даже знаю, что он готов отдать свою жизнь за меня. Но, пока я здорова и молода, он может временами уходить в свой мир и не выходить оттуда по нескольку дней.

Джоун нахмурился. Он видел, что Жюли что-то беспокоило, но она не спешила поделиться с ним своими проблемами. Он с первой минуты общения с ней знал, что она скрытна, но не хотел с этим мириться.

— Но теперь ты знаешь, что с твоим отцом все нормально, и можешь не беспокоиться.

О, если бы она могла! Когда отец известил ее о том, что собирается выставить свои подделки на всеобщее обозрение, он поставил ее перед проблемой, которой она не предвидела. Жюли даже не представляла, что с этим делать.

— Некоторые вещи трудно сразу же выкинуть из головы.

— Постарайся сегодня ночью не думать об этом. Мне нужно все твое внимание.

Она удивленно посмотрела на Джоуна.

— Но ты и так его получаешь.

— Нет, мне так не кажется, — возразил он. — И я собираюсь исправить такое положение вещей.

Ей стало тепло и приятно. За всеми своими проблемами она порой просто забывала, насколько важен для нее Джоун. Жюли провела кончиками пальцев по его скулам.

— Мне кажется, что тени у тебя под глазами постепенно исчезают. Ты, должно быть, больше отдыхаешь.

— Ну, прошлой ночью я почти не спал.

Ее щеки порозовели, и она улыбнулась:

— Я помню. Но что же тогда заставляет эти тени уходить?

— Может быть, ты?

Она покачала головой:

— Уверена, что я тут ни при чем.

Джоун властным жестом повернул к себе ее голову:

— С момента, когда я тебя встретил, каждый мой вздох был наполнен тобою. Кажется, я в тебя влюблен.

— Нет!

— Очень интересный ответ, Жюли, хоть и неожиданный. Но он ничего не меняет. Я сказал тебе, что чувствую.

— Я… Прости меня, просто это было очень неожиданно.

— Для меня тоже. — Он увидел озабоченность и настороженность в ее глазах и выругался про себя. Джоун не жалел, что признался в своих чувствах, он просто никак не мог понять, что заставляет ее держаться так напряженно.

— Значит, тебе кажется, что ты в меня влюблен?

— Да, мне кажется… я думаю, что так оно и есть. Я никогда раньше не влюблялся, но симптомы — все налицо. Я не могу без тебя, а когда я с тобой, я не могу отвести от тебя глаз.

Жюли узнавала эти симптомы. Они были и у нее. И, хоть она и признавалась себе в том, что он ей глубоко небезразличен, она никогда не отдавала себе отчета в том, что может любить его. Любовь, как ей казалось, была совсем не такой. Для нее любовь была честной, искренней, правдивой. Могло ли такое чувство соединить и их?

— Послушай, но мы же знаем друг друга так мало.

— Жюли. — Он нежно коснулся ее волос. — Ты меня очень удивляешь. Я говорю, что в тебя влюблен, а ты стараешься убедить меня в обратном.

— По правде говоря, столько женщин хотели бы услышать то же самое от тебя…

— Ты говоришь мне это потому, что… Почему? Ты хочешь, чтобы я сказал это кому-нибудь другому?

— Нет. — Одна только мысль об этом болью отзывалась в ее сердце.

Джоун вздохнул:

— Прости. Я тебя огорчил.

Да, он снова не ошибся.

— Мы движемся вперед слишком быстро. Так нельзя, Джоун…

— Все в порядке, — мягко сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы. — Пусть время все решит. Я буду рядом. Но я действительно в тебя влюблен. Все мои чувства говорят мне об этом, а они меня никогда не подводили.

У нее тоже были такие же чувства, но разум говорил ей, что она должна просчитывать каждый свой шаг с максимальной осторожностью.

— Еще вина? — спросил Джоун.

— Нет, спасибо. — Ответила она, глядя на пляшущие в камине языки огня.

— Тогда, — сказал он приглушенным голосом, который заставил ее нервы напрячься, — идем в спальню.

Шторы залетали в спальню вместе с порывами прохладного ветерка. Лунный свет заливал пол и часть кровати. Его кожа под ее руками была горячей и чуть влажной, его мускулы были напряженно подобраны. Он был глубоко в ней, страстный и сильный. И каждый раз, когда он выходил из нее и вновь погружался, острая волна наслаждения прокатывалась по телу Жюли.

Она даже не представляла, что такое наслаждение может существовать. Она никогда не представляла, что в мире может быть такой мужчина, который сочетал бы в себе силу и резкость с мягкостью и нежностью. Она не представляла, что можно так заниматься любовью. Временами Жюли то чувствовала, что растворяется во времени и пространстве, то вдруг все ощущения концентрировались в одной точке, достигая нестерпимого напряжения, но она знала, что за этим последует взрыв эмоций.