Прелестная лгунья - [71]

Заставив себя улыбнуться, Эванжелина опустила руки:

– Я слышала, что ты сказал, но ничего не поняла.

– Ты больше не будешь говорить про себя всякие глупости, – пояснил Ричард. – Хотя, думаю, ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. У тебя слишком глубокое декольте. Вели Дорри поднять его хотя бы на пару дюймов. Не хочу, чтобы мужчины глазели на твою грудь.

– Почему?

– Потому что она моя.

Девушка едва не упала от этих слов. Заметив ее смятение, Ричард самодовольно ухмыльнулся.

– Дорогой, мне кажется, ты дразнишь Эванжелину, – заметила Марианна Клотильда.

– Вовсе нет, мама. Я просто говорил нашей гостье, чего жду от нее этим вечером.

Марианна Клотильда нахмурилась, услышав смех и голоса, доносившиеся из вестибюля. Что ее сын сказал Эванжелине? Видимо, что-то непристойное, потому что девушка покраснела до корней волос. Надо спросить его, в чем дело, подумала герцогиня, от досады тоже заливаясь краской. Знатная дама, пожалуй, впервые пожалела о том, что ее гости, будь они неладны, оказались столь пунктуальны.

* * *

Интересно, это была мысль герцогини устроить небольшой прием? Эванжелина оторопело смотрела на огромный обеденный стол, на двадцать пять разряженных, смеющихся гостей. Леди Пемберли приветливо поздоровалась с девушкой и тут же во всеуслышание заявила, что у ее платья слишком глубокий вырез. Герцог, стоявший рядом, яростно хмурился. А Фелисия, которая в этот момент что-то говорила лорду Пемберли, похлопывая его по руке изящным веером из слоновой кости, тут же повернулась к ним и весело заметила, что герцогу Портсмуту вовсе не стоило так долго прятать такую красавицу в Чеслее.

– Мне надо было побыть там, – пожав плечами, промолвила девушка.

– Но больше туда ездить не стоит, мадам, – раздался позади нее знакомый низкий голос.

Эванжелина знала, что он будет на приеме, но не заметила, когда Эджертон приехал. Девушка медленно повернулась к человеку, которого с радостью отправила бы на тот свет.

– Как скажете, сэр Джон.

Эджертон поклонился:

– Позвольте мне вести вас к обеду, мадам. Мы все просто счастливы, что вы решили уехать из провинции. Уверен, что и здесь, в Лондоне, вы найдете себе занятие. Надеюсь, позднее вечером я смогу рассказать вам о городе и о местах, где можно развлечься.

Эванжелина заметила, что герцог посмотрел сначала на нее, а потом на сэра Джона. Опустив глаза, она направилась с ним в парадную столовую Кларендон-Хауса.

К се удивлению, герцог отодвинул для нее стул по правую руку от себя. Лакей оторопело смотрел на хозяина, но потом, взяв себя в руки, отступил назад. Джон Эджертон был вынужден оставить ее рядом с Ричардом. Приподняв брови, он занял свое место, к счастью, расположенное на некотором расстоянии от Эванжелины. Место справа от девушки предназначалось для лорда Джорджа Уоллиса – отставного военного с пышными бакенбардами, который, как вскоре заметила Эванжелина, имел дурную привычку вставлять нелепейшие замечания в любую беседу. Он страстно ненавидел Наполеона. Два его брата погибли в борьбе против тирана.

Напротив сидела леди Джейн Беллерман, старшая дочь графа. Хорошенькая, в розовом платье из дымки, она внимательно оглядела Эванжелину и наградила ее ледяным взглядом.

Эванжелине оставалось только терпеть. Опустив голову, девушка отрезала себе кусочек лососины.

Блюда сменяли одно другим. Лакеи были предупредительны. У Эванжелины заболела голова, но она была вынуждена вполуха слушать бесконечные рассказы лорда Джорджа Уоллиса обо всех битвах на полуострове.

– Некоторые подонки все еще среди нас, – сообщил он и отпил внушительный глоток вина. – Дело не окончено, пока он не умер.

– Под землей мне бы тоже не хотелось с ним встретиться, – улыбнулась Эванжелина.

– Вам, несомненно, известно, что недавно был убит добрый друг герцога – Роберт Фарадей. Если только герцог узнает, кто поднял руку на этого человека, презренный убийца отправится на тот свет, не успев взмолиться о прощении.

– Это верно, – кивнул Ричард.

– Что верно, ваша светлость? – низким обольстительным голосом переспросила леди Джейн Беллерман. – Что вы очень любите вальс? Вы так стремительны в танце! Может, пригласите меня на круг вальса?

– Сегодня танцев не будет, – ответил герцог, глядя на Эванжелину.

Девушка была до того бледна, что он боялся, как бы она не упала в обморок. Разговор все еще шел о Наполеоне, о смерти Робби. Похоже, эта тема не для дамских ушей. Ричард нахмурился.

Вдруг Эванжелина подняла на него глаза, и он увидел, что они полны холодного гнева. Нет, пожалуй, она не упадет в обморок. Что здесь происходит?

Эванжелина понимала, что Ричард читает ее мысли. Она постаралась придать своему лицу беспечное выражение, но это было нелегко, поскольку речь шла о Наполеоне. Девушка взглянула на Грейсона, который важно стоял за массивным стулом герцога с высокой резной спинкой, а потом услышала смех леди Джейн и, повернувшись к ней, увидела, что та смотрит на нее. Эванжелина вопросительно подняла брови:

– Прошу прощения?

– Леди Джейн обращается к вам, моя дорогая, – сообщил ей лорд Джордж, откусывая огромный кусок пирога со свининой – гордости здешней кухарки. Потом он довольно засопел. – Все приходят к герцогине, если проносится слух, что кухарка будет готовить свой знаменитый пирог.