Прелесть пыли - [21]
— Значит, в дверь?
— В открытую дверь… Давай тут перелезем через стену. Здесь их немного. Сделаем свое дело и отойдем к скалам — вон в те кусты. Часовой там под стеной ворон считает, оттуда он нас не увидит. Пошли. В атаку!
Голый стал взбираться на стену в том месте, где они стояли, мальчик — за ним. Стена была невысокая, но узкая, и на ней пришлось балансировать. Мальчик не хотел отставать: Голый мог подумать, что он робеет. И боялся отстать. Товарищество — лучшая защита. На себя одного он не надеялся.
Лишь только они забрались на стену, камни с грохотом посыпались, и они упали на землю.
— Привет, — сказал мальчик.
Голый немедля взял пулемет наизготовку.
— Не стреляй пока, — шепнул он мальчику.
Часовой поднялся на цыпочки, поглядеть, кто рушит стену. Он подумал сначала, что это забавляется кто-то из своих. Но увидел партизан и решил, что их окружили. Сломя голову бросился он ко второму дому. И, только выстрелив в воздух, подал голос.
— Тревога, тревога! — вопил он, скрывшись за стеной. — Партизаны!
Четники бросились спасаться в ближние скалы. Видимо, они не очень-то полагались на соседство итальянских лагерей и свои караулы. Ждали партизан в любую пору дня и ночи. И сейчас все они ринулись в горы — кое-кто даже оружия не успел прихватить.
Партизаны огляделись и побежали во весь дух в ту сторону, откуда не доносилось никаких звуков. Туда же лежал их путь.
Несколько минут они бежали по дороге, потом углубились в чащу и свалились в кусты, хватая ртом воздух.
Прошло немало времени, прежде чем они смогли заговорить.
— Говорил я, что не так надо, — сказал Голый.
— Картошка, — сказал мальчик.
Они прошли несколько рощ, одолели несколько перевалов и холмов и вышли на горное пастбище. Их встретила каменистая равнина, вытоптанная, опустошенная, тоскливая. Местность прекрасно проглядывалась во все стороны. Неприятель не мог подойти незамеченным. Правда, и их было видно издали. Словом, позиции равные.
Поэтому они зашагали со спокойной душой.
Первым заговорил Голый:
— Операция не удалась из-за нашей опрометчивости. Мы плохо ее подготовили. План был слишком общим. Вывод на будущее: разрабатывать операции до мельчайших подробностей, от первого до последнего шага.
— Больше всего мне жаль картошку, — сказал мальчик.
— Картошку? — Голый бросил на него косой, недоверчивый взгляд.
— Картошку, картошку, — серьезно подтвердил мальчик.
— А не говяжий край?
— Надо нам выбрать интенданта. Не дело всей армии ходить за пропитанием.
— Правильно. Кто-то должен заботиться о пропитании.
— А то мы так быстро протянем ноги.
— Потерпим до того перевала. Посмотрим, что по ту сторону добра и зла.
— Сытный обед.
— Эгей! — воскликнул Голый.
— Эгей! — невольно повторил за ним мальчик.
Вдруг раздался гул мотора и совсем близко от них с севера на небольшой высоте показался самолет. Он развернулся, лег на крыло и стал разглядывать их, точно птица — одним глазом. Тихоходный «аист» не спешил.
— Идем спокойно, как шли, — сказал Голый, — может, обознается.
Но самолет закружился над ними и выпустил пулеметную очередь.
Они кинулись в разные стороны — подальше друг от друга.
Пулемет захлебывался длинными очередями. Стрелок перегнулся, словно через борт лодки, и с явным наслаждением поливал землю смертоносными струями. Самолет кружил, облегчая ему эту забаву.
Попеременно то возле одного, то возле другого взметывалась пыль, пули свирепо врезались в землю. Бойцы старательно петляли, согнувшись в три погибели, как будто это могло сделать их менее заметными. На самолет не глядели, шеи втянули в плечи. Ноги вели себя прилично. Усталости и голода как не бывало.
Самолет снова стал делать маленькие круги, сначала над Голым, затем над мальчиком. Кружил он медленно, на небольшой высоте. При желании можно было бы переброситься словом с экипажем. Пулеметные очереди обрушивались то на мальчика, то на Голого. А они петляли и петляли. Ни о чем не думали, ничего не видели. Бежали вперед и вбок, вперед и вбок. То в одну сторону, то в другую. Спрятаться было негде.
Вдруг пулемет замолк. Стрелок увидел, что Голый и мальчик случайно оказались рядом, и вывалил на них с десяток кругляшей — небольших бомб для поражения живой цели.
Партизаны оказались в огненном кольце взрывов, хоть и не все бомбы взорвались. Но они продолжали бежать очертя голову. Лучше бы и не было у них головы. Не до нее сейчас было. Мешала она.
И вот наконец они разом упали и остались неподвижно лежать на земле.
«Аист» повернул восвояси. Поразвлекся, теперь можно отправляться дальше.
Бойцы подняли головы, переглянулись.
Голый встал, оперся на пулемет, не в силах перевести дыхание. Каждая жилка в нем дрожала от напряжения. Зачем он встал, он тут же забыл.
Мальчик сел, сложил руки на коленях и опустил на них голову.
Самолет уходил за горизонт.
Голому удалось наконец сделать несколько глубоких вздохов.
— Гады! — сказал он.
Еще некоторое время они молча старались отдышаться. Мальчик сидел на земле, а Голый стоял, опершись на пулемет, с лица его не сходило удивление.
— Гады! — повторил он немного погодя.
Мальчик медленно поднялся.
— Можно было ударить по нему, — сказал он. — Особенно из пулемета.
В сборник «Неразделимые» входят образцы югославской новеллистики 70—80-х годов. Проблемам современной действительности, историко-революционного прошлого, темам антифашистской борьбы в годы второй мировой войны посвящены рассказы Р. Зоговича, А. Исаковича, Э. Коша, М. Краньца, Д. Михаиловича, Ж. Чинго, С. Яневского и других, представляющие все литературы многонациональной Югославии.
В книге рассказывается о партизанском отряде, выполнявшем спецзадания в тылу противника в годы войны. Автор книги был одним из сотниковцев – так называли партизан сформированного в Ленинграде в июне 1941 года отряда под командованием А. И. Сотникова. В основу воспоминаний положены личные записи автора, рассказы однополчан, а также сведения из документов. Рекомендована всем, кто интересуется историей партизанского движения времен Великой Отечественной войны. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Автор этой книги — бывший штурман авиации Черноморского флота, ныне член Союза журналистов СССР, рассказывает о событиях периода 1941–1944 гг.: героической обороне Севастополя, Новороссийской и Крымской операциях советских войск. Все это время В. И. Коваленко принимал непосредственное участие в боевых действиях черноморской авиации, выполняя различные задания командования: бомбил вражеские военные объекты, вел воздушную разведку, прикрывал морские транспортные караваны.
Немало суровых испытаний выпало на долю героев этой документальной повести. прибыв на передовую после окончания снайперской школы, девушки попали в гвардейскую дивизию и прошли трудными фронтовыми дорогами от великих Лук до Берлина. Сотни гитлеровских захватчиков были сражены меткими пулями девушек-снайперов, и Родина не забыла своих славных дочерей, наградив их многими боевыми орденами и медалями за воинскую доблесть.
В романе показана борьба югославских партизан против гитлеровцев. Автор художественно и правдиво описывает трудный и тернистый, полный опасностей и тревог путь партизанской части через боснийские лесистые горы и сожженные оккупантами села, через реку Дрину в Сербию, навстречу войскам Красной Армии. Образы героев, в особенности главные — Космаец, Катица, Штефек, Здравкица, Стева, — яркие, запоминающиеся. Картины югославской природы красочны и живописны. Автор романа Тихомир Михайлович Ачимович — бывший партизан Югославии, в настоящее время офицер Советской Армии.
Роман югославского писателя — лирическое повествование о жизни и быте командиров и бойцов Югославской народной армии, мужественно сражавшихся против гитлеровских захватчиков в годы второй мировой войны. Яркими красками автор рисует образы югославских патриотов и показывает специфику условий, в которых они боролись за освобождение страны и установление народной власти. Роман представит интерес для широкого круга читателей.
Осетинский писатель Тотырбек Джатиев, участник Великой Отечественной войны, рассказывает о событиях, свидетелем которых он был, и о людях, с которыми встречался на войне.