Прекрасный дом - [118]

— Что ты скажешь, Мгану, о нашем положении?

— Что?

— Ты не участвовал в споре, на твоем языке словно стояло копыто вола. Мы не знаем твоих мыслей.

— Я боевой командир. Пусть старухи мелят языками.

Возвратившись на свое место, Бамбата в душе проклял этого командира. Он ткнул палкой в угли, шевеля красную переливчатую золу. Старый вождь по-прежнему мирно храпел. Казалось, что время остановилось и ночь никогда не кончится. Вскоре он снова встал. Все костры, кроме трех ближайших, погасли. Когда он шел через лагерь, сырой пронизывающий ветер проникал под его одежду. Бамбата ступал осторожно и бесшумно своими загрубевшими босыми ногами.

— Кто это?

Он с кем-то столкнулся и крепко схватил незнакомца за рукав шинели. Это был Пеяна, одетый и вооруженный. На нем было галифе, но он был бос; на одном плече у него висел сверток из одеял, на другом — карабин.

— Что это значит? — спросил Бамбата.

— Я начинаю собираться. Импи должны скоро тронуться в путь.

— Кто велел тебе собираться раньше других? Ты командир или, может быть, ты намерен тронуться в путь без импи?

— Ты оскорбляешь меня, Магаду. Ведь ты меня хорошо знаешь.

— Сомневаюсь в этом. Для тебя я не Магаду.

Бамбата тотчас поспешил разбудить своих индун.

— Разошлите разведчиков, пусть узнают, где враг. Соберите умкумби, — вы получите новые приказания. Все костры погасить.

Тревога мгновенно привела в движение тысячи людей. Они вскакивали, хватали свои копья и щиты или заряжали винтовки. Одеяла, хранившие тепло сонных тел, остались на земле. Люди бросились занимать свои места в умкумби. Старого вождя окружили его личные слуги, помогая ему одеться. Он надел головной убор, но не обулся, чтобы быстрее передвигаться.

— Неси башмаки, — приказал он слуге.

Затем он поспешил занять свое место в середине боевого круга. В ту же минуту прибежали разведчики — было ужасно, что они вернулись так скоро. Обе высшие точки нижней долины заняты войсками белых, и выход отрезан.

— Сибапакати! — прошептал Бамбата. — Мы окружены! Осталась только дорога в ущелье. Мы должны уйти туда или умереть.

— Тогда умри, безумец! — крикнул Мгану. — Если противник оставил одну дорогу открытой — значит, это западня.

— Что же нам делать? Ха, вот он, Глаз Зулуса. Это он завел нас сюда.

— Куда? — Старый вождь быстро наклонил голову, словно опасаясь удара. Наступал день, и люди уже могли видеть друг друга в его тусклом свете. Бамбата бросился на старого вождя и схватил старика за борта его нового френча.

— Проснись! Проснись, старый боров. Слушай, мы отрезаны с трех сторон. Единственный путь — в ущелье. Это — ловушка. Нас предали.

Старик стоял, моргая глазами и потирая рукой лоб. Затем он спросил:

— Где Пеяна? Это он дал нам такой совет. Он один знает, что делать.

— …Пеяна! Пеяна! — кричали индуны.

Ответа не было.

— Ва! Ва! Ва! Пробил наш час. Все кончено.

Бамбата прикрыл глаза ладонью. Тело его было напряжено, как проволока, а другая рука судорожно стиснула маузер. Знахарь Малаза все еще собирал свои костяшки в мешочки, и при каждом его движении раздавался стук его амулетов из семенных стручков. Умкумби замер в ожидании приказа.

Глава XXVII ОКРУЖЕНЫ

Индуны тесным кольцом обступили Бамбату. Они были в ярости, в отчаянии, но все же сохраняли дисциплину. Время уходило с каждым ударом сердца. Из-за тумана они не могли видеть горные вершины, занятые войсками белых, но им и не нужно было видеть их — они чувствовали ледяное дыхание смерти на своих спинах. Легкий ветер начал поднимать туман, разрывать его, и в эти расселины просачивался дневной свет. Бамбата переводил взгляд с одного воина на другого, проклиная своих советников. Он презрительно выругался по адресу Младенца.

— Динузулу дерьмо своего отца, — прорычал он.

Почему он не сумел заглянуть в душу этого проклятого предателя Пеяны?

— Что нам делать? — не отступались индуны.

— Мгану, командуй нами, — закричал Мгомбана.

— Мгану… Мгану… — заревела толпа, и в ту же минуту Бамбата был сметен в сторону.

— Я буду командовать, — громко крикнул Мгану, так, чтобы слышал весь умкумби.

Толпа одобрительно заревела в ответ — люди хватались за любую надежду. Мгану начал быстро выкликать названия отрядов и имена их индун. Одному отряду он приказал атаковать горные хребты на западе. Его собственный отряд должен был подняться на восточные отроги, нависавшие над ними. Основную часть импи он оставлял в резерве и велел им найти укрытие. Они должны ждать знака к выступлению при первой же возможности прорыва. Если эта возможность не представится, то атакующие силы образуют арьергард, который прикроет отход импи в ущелье. Там они смогут надеяться на помощь Мангати.

Приказ был отдан, и отряды, все еще сохраняя строгую дисциплину, начали строиться. Отряд Мгану рассыпался цепью и начал подниматься в горы. И тогда прямо в лицо испуганным воинам затарахтел пулемет: та-та-та-та. Это был сигнал, которого белые солдаты уже два часа ожидали в темноте. Тотчас с трех сторон на долину обрушился шквал огня. Длинные красные и желтые молнии, вырывавшиеся из пушечных жерл, пронизывали мрак. Заработали скорострельные орудия: бум-бум-бум. Шрапнель и фугасные снаряды вмиг разогнали людей. В этом аду звуков, которые эхо переносило со скалы на скалу, выстрелы ручного оружия напоминали треск хлопушек.