Прекрасные сломанные вещи - [51]

По лицу сестры пробежало чувство, похожее на гордость. Она улыбнулась.

– Спокойной ночи, Кэдс. Если нужно будет, можешь меня будить.

В шкафу в ванной я нашла какую-то миску и поставила ее рядом с кроватью на всякий случай. Выключив свет, я аккуратно перелезла через Сьюзан на свободную часть кровати. Я уже засыпала, когда меня разбудил ее голос.

– Buonanotte? – вопросительно прошептала она.

Я улыбнулась.

– Buonanotte.

21

Я смутно надеялась, что смогу спровадить Сьюзан из дома до того, как мои родители поймут, что она была у нас. К несчастью, маме вздумалось войти ко мне в комнату до того, как мы проснулись.

– А, вот и ты, – сказала она. Надо же, я раньше не знала, что у нее такой громкий голос. – А я подумала: похоже, это твои ботинки стоят у двери.

Я села в кровати. На мне по-прежнему была вчерашняя одежда. Сьюзан лежала в той же позе, что и заснула: клубочком поверх одеял. Мамин приход ее почему-то не разбудил.

Мама прошла внутрь и уселась на кровати у ног Сьюзан. От движения матраса она подскочила на кровати и села, выпрямившись.

– Что такое? – спросила она, глядя на меня.

Подняв руку, она смахнула спутанные волосы от лица, ошалело моргая.

– Эм… – беспомощно протянула я. – Доброе утро?

– Да, доброе утро, – сухо отозвалась мама.

Сьюзан встревоженно мотнула головой в ее сторону.

– Меня немного удивило, когда я увидела вас вдвоем. Я-то думала, Кэдди, что ты останешься на ночь у Рози, – повернулась ко мне мама.

Я лихорадочно пыталась придумать, что ей ответить. Сьюзан напилась до чертиков, а Рози целовалась с парнем… вроде правдивый ответ, но явно не то, что хотелось услышать маме.

– До нашего дома было ближе, – сказала я наконец.

Мама выжидательно приподняла брови. Я боролась с желанием выболтать ей все начистоту и молчала.

Наконец мама дружелюбно похлопала Сьюзан по ноге и сказала:

– Давайте-ка приведите себя в порядок, и я приготовлю вам завтрак. Сьюзан, я уверена, что у Кэдди найдется для тебя чистая одежда.

Мы приняли душ, и я нашла комплект домашней одежды, который был Сьюзан впору. Затем мы спустились в кухню. Мама жарила бекон и яичницу. Папа читал газету за столом. Тэрин потягивала чай, прислонившись к столешнице. Увидев меня, она улыбнулась с понимающим одобрением.

– Как самочувствие?

– Порядок, – ответила я, хотя голова у меня раскалывалась, а в животе работала стиральная машинка в режиме отжима.

– Я поговорила с Сарой, – обратилась мама к Сьюзан.

Та побледнела.

– Она приедет тебя забрать. Знаешь, что интересно: она вообще ничего не знала ни о какой вечеринке. Удивилась, что ты у нас.

Я думала, нет ничего хуже, чем когда тебя отчитывает мама. Оказалось, когда мама отчитывает твоих друзей – это намного, намного хуже.

– Это я решила вернуться, – сказала я лишь для того, чтобы что-то сказать.

Мама выразительно на меня посмотрела, и я заткнулась.

– Почему бы вам не присесть и не позавтракать? – спросила она.

Когда через десять минут приехала Сара – и вид у нее был крайне, крайне разочарованный, – Сьюзан даже не попыталась оправдываться. Плечи под кожаной курткой поникли; она смотрела в пол, избегая тетиного взгляда.

– Кэрол, мне так жаль, – сказала Сара. – Даже не знаю, что сказать.

– Думаю, на этот раз они обе виноваты одинаково, – ответила мама, кладя руки мне на плечи и сжимая.

Сьюзан подняла на меня взгляд, и по ее лицу пробежала быстрая понимающая усмешка. Потом она вновь склонила голову.

– Пойдем, горюшко мое, – сказала Сара со вздохом, беря Сьюзан за руку. – Надо с этим разобраться.

Они ушли. Я попыталась было скрыться в комнате, но мама преградила мне путь и указала в кухню.

– Туда, – сказала она. – Садись.

Я пошла и села.

– Итак, – начал папа, складывая пальцы домиком. – Думаю, можно не говорить, что мы ожидали от тебя куда большего. Такое поведение попросту недопустимо.

Всего одна реплика – и уже два трюизма. Надо же. Мне, как всегда, не повезло, и я влипла в неприятности в один из редких дней, когда папа был дома. Если бы мама была одна, она бы, конечно, огорчилась и, может, немного покричала, но я бы выразила раскаяние, и мы бы помирились. Папа, однако, любил прибегать к логике, словно у него в голове была инструкция о том, как приструнить свою дочь. Мы застряли в кухне надолго.

– Начнем с алкоголя? – Папа многозначительно поднял брови. – Или с того, что вы одни шли ночью по городу, да еще и пьяные? А ведь мы думали, что ты гостишь у Рози.

– Мы и собирались, – сказала я. – Но Сьюз…

– Да, – перебил меня папа. – Да. Твоя подруга Сьюз. До нее мы еще дойдем. – Он медленно выдохнул через нос. – Это ведь та самая подруга, которую отстранили от уроков за то, что она кидалась стульями? Та самая, которую постоянно оставляли после школы, да?

Я помолчала.

– В общем, да, но…

– Давай начистоту, – продолжил он, не слушая. – Очевидно, что именно из-за нее ты вчера вернулась домой. Тэрин сказала, что ты буквально волокла ее за собой.

Я посмотрела на сестру. Какое жестокое предательство!

– Тэрин!

– Ох, бога ради, – раздраженно сказала она. – Пап, не искажай мои слова.

Она посмотрела на меня.

– Я сказала это по-доброму, Кэдди. Чтобы показать, что ты хорошая подруга.