Прекрасные озерные девы - [2]

Все в порядке.

Хотя… Я на секунду остановился, присмотрелся, чувствуя, как внутри все сжимается от страха. В верхнем этаже, на окне маминой комнаты вроде бы качнулась занавеска… Но почему не зажегся свет? Она не стала бы подсматривать исподтишка — а отдернула штору, зажгла лампу, наконец…

Показалось".

2.

- Что ты там смотришь? Нашла что-то интересное?

Девушка подняла глаза от пачки старых, исписанных от руки и уже пожелтевших листков.

- Не знаю, кажется… какие-то воспоминания... а может, отчет. Странно, что он вообще здесь делает?

- Странно, что мы вообще здесь делаем, — хмыкнула подруга; — Что за блажь — разбирать какие-то древние бумажки, еще и отправляя для этого студенток факультета журналистики. Можно подумать, нам больше заняться нечем?

- Не кипятись. В конце концов, мы же должны изучать историю.

- Предпочитаю делать это в библиотеке, а не в архиве. Да и вообще, существуют материалы, не представляющие никакой исторической ценности — на свалку, вот и все решение.

Ее собеседница звонко рассмеялась.

- Алина, если ты не в курсе.. Нас с тобой для того и послали: разобраться в старых материалах и решить, что стоит сохранить в базе данных Университета, а что — просто на свалку. К слову, некоторым стоило бы меньше прогуливать!

Девушка, названная Алиной насупилась, но не стала возражать — в конце концов, посещаемость в этом семестре у нее и вправду хромала.

3.

"…Мы добрались до берега речушки очень быстро — благодаря яркому лунному свету. А может, оттого, что наша душа окончательно ушла в пятки, и те приобрели необыкновенную быстроту… Впрочем, Эмиль вряд ли согласился бы со мной: ему трудно признать себя трусом. Казалось бы, что такого? Мы ведь мужчины, и нам свойственно бояться.

Эмилю вечно хочется что-то доказать. Впрочем, как и мне.

Лодка спрятана в самом центре колючих зарослей — издали не увидишь, и случайно не наткнешься. С этой лодки, собственно, все и началось. Я пошарил в траве у основания кустарника — вот она! Веревка нашлась на удивление быстро. Мы с Эмилем взялись за мокрую от росы петлю, потянули — и наша красавица показалась на свет.

Лодка.

Ярко-оранжевая, похожая на огромный осенний лист, упавший с гигантского дерева. Она была сделана из какого-то странного материала — не дерева, не железа, впрочем — когда это лодки делали из железа? Легкая — в одиночку поднимешь, но прекрасно выдерживающая нас двоих.

Мы нашли ее месяц назад, в конце весны, когда отправились купаться, ускользнув от бдительного внимания "старших сестер". Нам, мальчикам, конечно же не полагается плавать в реке без присмотра — известно, что "мужчины лишены способности здраво рассуждать", как любит говорить Матушка — учительница. Но так приятно побыть одним, не чувствуя на себе презрительного взгляда Сестры, восседающей… не сидящей, а именно восседающей на скамейке возле купальни! И хорошо, если это будет взрослая Сестра, а не какая — нибудь девчонка-заместительница.

Речка недалеко от деревни была нашим тайным местом, еще с самого детства — укромным уголком, защищенным от визитов и сверстниц, и Старших. Еще бы, ведь она вытекала из самого Запретного озера.

Как-то, нырнув. я открыл глаза под водой — и в первый миг чуть не захлебнулся от удивления. Показалось, что какое-то огромное существо лежит внизу на дне, и вот-вот схватит. Я выскочил на берег как ошпаренный, крича Эмилю, чтобы он скорее вылезал — еще бы, ведь в реке появилось такое страшилище! Ну конечно, он поспешил следом. Мы отдышались на траве, посидели, а потом опасливо полезли в воду, ведь странная рыба так и не показалась на поверхности. Ну, в общем, это и оказалась наша лодка. Невесть кем и когда утопленная и забытая.

Эмиль пытался уверить меня, что эта вещь осталась от Прежних Дней, но я, конечно, поднял сказочника на смех. Даже последний балбес знает: в прежние времена люди были всего лишь дикарями, не знавшими ни культуры, ни ремесел. Не умевшими даже выращивать съедобные растения! Что еще можно ждать от людей, веками угнетавших женщин. Женщин, которые дали миру "все, что для него важно", как говорит матушка-учительница. Умение ткать пряжу, читать и писать, торговать с таинственными Другими Местами…

Короче говоря, лодка никак не могла принадлежать древним.

Эмиль, конечно, со мной не согласился. Его отец — не просто Дядя, он еще и помощник учителя, и от этого невесть что воображает о себе. Чуть ли не считая себя равным женщине… ходят слухи, у него даже хранятся запретные книги. Странно только, куда же смотрит мама Эмиля?

Конечно, про запретные книги — ну, про то, что они есть у Эмилиного… в смысле, Эмилевого… короче, у отца Эмиля, — врут.

Эмиль хороший парень, и папка у него ничего, хоть и задается.

Лодка легко скользнула в воду — и заколыхалась, словно яркий-преяркий желтый лист. Такая необычная и притягательная… У меня возникло вдруг странное ощущение — будто ступишь в эту посудину, и сразу жизнь чудесным образом изменится, станет какой-то новой, волнующей и интересной. Станет совершенно непохожей на прежнюю, и причем бесповоротно. Наверное, что-то похожее почувствовал и Эмиль: лицо его сделалось вдруг нарочито-скучным, и одновременно испуганным. Так бывает, когда человек чего-то очень боится, но старается это скрыть. Я так и представил: перед глазами моего друга сейчас проплывают картины школьных занятий, лицо матушки-учительницы — и ее страшные угрозы. Угрозы тем неразумным, наглым и непочтительным, что осмелятся нарушить Заветы Матерей-Основательниц, и отправятся-таки в проклятое место. Туда, где до сих пор гнездятся души древних демонов, порождений черных умов Древних.