Прекрасная попрошайка - [45]

– А вы не надорветесь?

– Нет.

– Ну что ж, надо сказать, что вы мне очень помогли. – Она не стала отталкивать его.

Пришлось съездить за Колпаковым, так как книгу на руки ей не дали. Парень приехал и подтвердил, что это именно та самая статуэтка. Данилова в восторге захлопала в ладоши.

Как следовало из описания, этот олень был сделан польским мастером в середине семнадцатого века и хранился в одном из музеев Варшавы. Дарья увидела, что адрес музея именно тот, по которому Салов вел переписку.

Она знала, что Александр Евгеньевич хотел договориться о получении каких-то консультаций в этом музее, но не могла напрямую говорить об этом, потому что в данном случае пришлось бы сознаваться в том, что она навещала компьютер Полины Савельевны, а она, как-никак, племянница Салова.

Поблагодарив коллекционера за содействие, Дарья вышла на улицу вместе с Колпаковым.

– Мне кажется, что я смогла определить породу дерева, с которым ты работал. Кстати, а у тебя, как мастера, это что, не вызвало никакого любопытства?

– Любопытство вызвало, – признался Алексей, – только времени у меня на выяснение не было. А затем я просто позабыл об этих деревяшках. Единственное, что я могу тебе сказать, дерево с течением времени желтеет. То есть тот кусок, который я тебе дал, он был в тот день, когда мне его принесли, совершенно белый, а сейчас он имеет желтый цвет. Не покрой я работу специальным лаком, подделку разоблачили бы намного быстрее. С чем это связано, я сказать не могу. Видимо, какие-то атмосферные процессы влияют на цвет. Скорее всего, влажность. Может быть, оно засыхает, но почему происходит перемена в цвете, объяснить не могу.

– Предположим, что оно действительно ссыхается, – ухватилась за мысль Данилова. – Следовательно, тебе привезли абсолютно свежую древесину.

– Да, выходит, что так.

Она отвезла молодого человека обратно к нему домой, а сама отправилась в кафе, желая поговорить с Виктором Борисовичем.

– Что ты от меня хочешь, Дарья? Хочешь, чтобы я стал высказывать гипотезы о причинах смерти Марсельского? В Саратове каждый день умирают несколько десятков человек. Твои предположения насчет того, что его могли убить, так и останутся предположениями, потому что ни доказать, ни опровергнуть их теперь невозможно. Ты бы лучше посидела спокойно и покушала.

Даниловой ничего не оставалось делать, как согласиться с толстяком и предаться чревоугодию.

Общеизвестно, что во время еды кровь отливает от мозга и приливает к желудку для того, чтобы улучшить пищеварение. Соответственно, в процессе еды и после нее человек соображает немного хуже. С Дарьей приключилось совершенно обратное. Как только она накинулась на поджаристую картошечку, которую здесь великолепно готовили, в ее голове случилось некое озарение. Ей показалось, что идея весьма не плоха и стоит ее отработать.

Когда наступило время очередного аукциона, Данилова привела с собой на торги не Синицына, которому пришлось рассказать басню о слишком загруженном субботнем дне, а Колпакова. Она надеялась, что человек, который интересуется искусством до такой степени, что занимается подделкой экспонатов, вполне возможно, приходит время от времени и в это кафе, где каждую неделю распродаются любопытные вещицы.

К ее разочарованию, Алексей не увидел своего недавнего заказчика. Пришлось признать, что они потратили время впустую.

Дарья начала замечать, что Алексей делает попытки с ней сблизиться и оказывает ей знаки внимания. Он всякий раз старался дотронуться до нее, то до руки, то до детали туалета, тем самым показывая, что ей только стоит намекнуть на согласие, как он просто-таки завалит ее прямо посреди этого торгового мероприятия.

Она держалась холодно, не имея привычки заводить себе сразу более одного любовника. К тому же Алексей был просто нищим мальчиком по сравнению с Синицыным и никаких материальных благ от более тесного знакомства с талантливым мастером ей не светило. Поэтому она предпочла парой негромких фраз и недвусмысленных жестов показать молодому козлику, что ему в этом огороде делать нечего.

Она попросила Колпакова прийти и на следующие торги, надеясь, что человек, который проявлял интерес к изделиям из слоновой кости, все же засветится в «Лодочке».

Вечер она провела с Валерой и компьютером. Как удалось выяснить по тем данным, которые имелись в Интернете, в упомянутом уже музее Варшавы действительно отсутствовал олень из слоновой кости, хотя в книгах двадцатилетней давности, изданных в Европе, он фигурировал.

В том каталоге, который она смотрела, цена на это произведение указана не была, и она не знала, сколько же стоит на самом деле эта работа, которой уже около двухсот пятидесяти лет.

Синицын уже несколько раз пытался оторвать ее от компьютера и затащить в постель, но Дарья упорно сидела, тыкая мышкой в разные части экрана, путешествуя по бездонному миру информации.

– Может, ты забудешь на время об этом железе?

Данилова услышала в его голосе раздражение и оставила свои культурно-просветительные поиски.

– Ну, хорошо, – сдалась она, – на сегодня хватит, я и так сдвинулась с мертвой точки.

Он поднял ее и понес к дивану. Она обняла его за шею и по дороге спросила: