Прекрасная изменница - [2]

Грант оценил обстановку. Путь к воротам оказался заблокирован. Разумнее всего было бы спрятаться в темном уголке и переждать суету. Но вместо этого он бросился к противоположной стене.

Послышался тревожный крик – нарушителя заметили.

Однако Грант легко взлетел по узловатым веткам старого оливкового дерева. И лишь в воздухе, перепрыгивая через высокий каменный забор, услышал треск сразу нескольких залпов.

Удар в руку, выше локтя, едва не лишил его равновесия. К счастью, Гранту удалось встать на ноги.

Грант побежал по покрытой гравием аллее – туда, где в сумраке старинного парка ждал верный конь. Мгновенным движением кинжала перерезал привязь. Вскочил в седло, пришпорил горячего арабского скакуна, и тот помчался неудержимым галопом.

Только сейчас ранение заявило о себе в полную силу. Плечо горело словно от удара раскаленной кочергой. Кровь текла по руке. Рукав уже промок.

Сжав зубы, Грант уверенно направил жеребца по узким извилистым улочкам, запутанным лабиринтом спускающимся к гавани. Там, у берега, его ждала лодка, на которой ему предстояло добраться до Константинополя. Ну а в столичном порту – прямиком на торговое судно и в Италию! Если удачно продать «Глаз дьявола», о деньгах можно больше не заботиться, их хватит до конца жизни.

Эта мысль утешила Гранта, на мгновение он даже забыл о ране. Все неприятности отступили: теперь уже не имело значения, что в шестнадцать лет отец вышвырнул его из дома, а брат, нынешний граф Литтон, лишил каких бы то ни было средств к существованию. Грант не собирался, словно наказанный ребенок, со стыдливо опущенной головой и раскаянием во взгляде возвращаться в лоно заносчивой враждебной семьи.

Он всей душой стремился к свободе. Но только деньги способны ее обеспечить. Грант хотел расплатиться с долгами и гордо посмотреть в глаза всем высокородным джентльменам, которых считал своими друзьями.

Хотел сам выбрать спутницу жизни.

При мысли о прекрасных дамах сердце на мгновение сжалось, но потом вновь застучало ровно и уверенно. Однажды он уже пал жертвой хорошенького личика. Больше это не повторится.

В голове созрел иной план. Как только появятся деньги, можно будет приступить к осуществлению задуманного.

Вернуться в Лондон. Снова увидеть Софи. На этот раз гордячка не посмеет отвернуться от него после проведенной с ней ночи. Он в полной мере насладится ее прелестями.

А насладившись, докажет, что убийство – дело ее рук.

Глава 1

3 октября 1701 года

Жизнь разбита. Когда утром отец попросил меня зайти к нему в кабинет, я надеялась – молилась! – услышать радостную весть. Хотелось верить, что он благословит ухаживания дражайшего Уильяма. Но отец заявил, что нашел мне блестящую пару. Я обручена с герцогом Малфордом. Иными словами, продана тому, кто больше заплатил!

Да, наверное, следовало радоваться и блестящему будущему, и титулу герцогини. И все же я онемела от ужаса. Как можно выйти замуж за незнакомого человека, особенно если любишь другого? Увы, ни мольбы, ни слезы не смогли изменить суровый приговор. Дело сделано. Бумаги подписаны.

О Уильям! Все наши заветные мечты безвозвратно погибли. Все пропало!

Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд

Лондон

Апрель 1816 года

Софи Хантингтон Рамзи, восьмая герцогиня Малфорд, решительно шагала по длинному холодному коридору огромного дома с гордым названием Малфорд-Хаус. Гнев придавал походке стремительную легкость. Каблучки гулко стучали по похожему на шахматную доску бело-серому мраморному полу. Пальцы лихорадочно сжимали бахрому небрежно наброшенной на плечи черной шерстяной шали. Последние десять лет жизнь протекала в суровом русле сдержанности и самообладания. Но, видит Бог, никогда и никому она не позволит вторгаться в будущее собственного сына.

Софи только что вышла из детской. От воспоминаний сжималось сердце: полные страха светло-карие глаза Люсьена; маленькие руки, отчаянно сжимавшие ладони матери; дрожь в голосе и робкий вопрос: когда предстоит покинуть родной дом? Несмотря на дрожавшие губы, мальчик изо всех сил старался сохранить видимость спокойствия: Роберт умер прошлым летом, и с тех пор юный герцог считал себя мужчиной. Но разве можно отсылать прочь девятилетнего ребенка? Тем более если он до сих пор остро переживает смерть отца.

Будь проклята Хелен! На сей раз она взяла на себя слишком много.

Софи дошла до конца коридора, порывисто распахнула дверь и по узкой каменной лестнице стала спускаться в цокольный этаж.

Здесь, внизу, вдалеке от роскошных парадных покоев, неустанно трудилась целая армия слуг. Роберт заявил, что герцогине нечего делать в подвале. Бразды правления сложным хозяйством он безраздельно отдал в руки своей старшей сестры, Хелен. Софи не стала возражать. Во-первых, ей было чем заняться, а во-вторых, она чувствовала себя обязанной Роберту.

Тускло освещенный масляными лампами узкий подвальный коридор тянулся в обе стороны от входа. Почти в самом конце левого крыла болтали две горничные. Заметив госпожу, они шмыгнули в скрытые густым влажным туманом недра прачечной, а из другой двери, справа, появился Фелпс.

Высокий и настолько худой, что невольно напрашивалось сравнение с фонарным столбом, дворецкий направился к Софи. Белые перчатки и черный сюртук выглядели, как всегда, безупречно. Седые волосы тщательно причесаны. Фелпс жил холостяком и уже почти полвека верой и правдой служил герцогам Малфорд.