Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии - [13]

Общество раскололось, но все с одинаковым интересом следили за беспощадной борьбой с неясным исходом, которая развернулась между неизвестным преступником и знаменитейшим из наших сыщиков. Инспектор Блоньяр поставил на карту свою профессиональную репутацию и мудрость в бою. Страховые премии для москательщиков выросли вдвое. Но время шло, а следствие, похоже, топталось на месте. Налеты происходили по разным числам, в среднем приблизительно два раза в месяц, во всех кварталах города. Всякий раз жертвами становились маленькие москательные лавки на тихих уединенных улочках. Никто не видел и не мог описать никаких подозрительных личностей. Злоумышленник легко вскрывал любые замки, действовал бесшумно, а сделав свое гнусное дело, бесплотной тенью исчезал в темных переулках. За минуту до полуночи грохот упавших кастрюль возвещал о том, что он побывал здесь. На место преступления прибывал инспектор Блоньяр со своим верным напарником. Стиснув зубы, он смотрел на этот разгром, произносил несколько кратких фраз для прессы и телевидения и с виду казался невозмутимым. Но чувствовалось, что раз от разу он становится все более нервным. Он не говорил, что собирается кого-то арестовать, что идет по верному следу. Он приезжал, смотрел, возвращался в свой кабинет, нервно разворачивал лакричный батончик «Кэллард-Боузер» в черно-серебряной обертке — эти батончики, которые один коллега из Скотланд-Ярда заказывал для него у «Фортнема и Мейсона», были его единственной слабостью, — съедал его, комкал серебряную бумажку и бросал ее в корзину (причем, как правило, промахивался) и в сотый раз погружался в изучение досье. Страна замирала в ожидании. Казалось, что озарение так и не придет, что впервые за всю свою карьеру инспектор, осмелимся сказать, плетется в хвосте у событий!

Я закрыл газету и отдал ее мадам Ивонн. Кафе начало наполняться посетителями, и все разговоры, естественно, вертелись вокруг ночного происшествия. Я почти не прислушивался к ним, меня охватило лихорадочное возбуждение. Наступил решающий момент для моей карьеры, для моих планов на будущее. Я поразмыслил, кое-что проверил, сделал кое-какие предположения и выводы, мог более или менее ручаться за них, но этого было недостаточно; все зависело от одного обстоятельства, на которое я никак не мог повлиять. Если сегодня утром, прямо здесь, не произойдет ожидаемое мной событие, то мои шансы будут сведены к нулю и все придется начинать сначала. Правда, это будет означать, что тайна Грозы Москательщиков так и останется неразгаданной. Я был настолько встревожен и озабочен, что не заметил, как рогалик размок у меня в чашке, а это дурной знак: я всегда обмакиваю рогалик в кофе, но только чуть-чуть, чтобы откусывать от него влажные, но твердые кусочки. Я даже не поздоровался с Александром Владимировичем, который против обыкновения сегодня утром находился в кафе. Однако я чувствую, что вы тоже в сильном нетерпении и сгораете от желания проникнуть в смысл моих вещих слов (впрочем, Автор все равно не позволит мне дольше держать вас в неведении), а потому не буду дольше держать вас в неведении и расскажу, что мне удалось обнаружить.

Да, вы угадали: мне действительно удалось обнаружить кое-что, относящееся к тайне Грозы Москательщиков. Однако прежде чем сообщить о моем открытии, я должен уточнить мое место в этой истории: я был журналистом, но в те времена — журналистом начинающим, «москательное» дело было совсем не по моей части, и в первое время я интересовался им не больше, чем все окружающие, то есть время от времени и не слишком пристально. Но примерно за месяц до минуты, когда я зашел в «Гудула-бар» (то есть времени, когда разворачивается действие моего рассказа), меня осенила догадка, которая показалась мне поразительной. Вдохновленный этой догадкой, я с большим трудом сумел добиться некоей встречи. Встреча эта на первый взгляд закончилась неудачей. Чтобы не расставаться с моей догадкой, чтобы вознаградить себя за неудачу, надо было прийти к другой догадке (как вы увидите, вытекающей из первой). Я провел много ночей без сна, но я додумался.

Число жертв к тому времени достигло тридцати четырех. Когда я пометил флажками на плане города пострадавшие москательные лавки, мне сразу бросилось в глаза, что преступник двигался по спирали; эта спираль просматривалась совершенно четко — всякий раз жертвой была выбрана лавка, ближе всего расположенная к спиральной линии. И вдобавок он следовал по этой линии в обратном направлении, то есть не от центра спирали, а к центру. Сделав по возможности точный чертеж этой спирали, я совершенно точно установил, что преступник движется к скверу Отцов-Скоромников. Тогда я составил список москательных лавок этого квартала, наиболее близких к спирали. Через несколько дней Гроза Москательщиков совершил тридцать пятый налет, и пострадала одна из трех лавок, которые я отметил на плане как возможную мишень. Моя гипотеза подтвердилась. Я мысленно продолжил линию, прикинул расстояние и после несложных подсчетов убедился, что:

1. предстоит налет еще на одну лавку;