Прекрасная Джоан - [30]

– Мы называем ее «Проклятая башня», – пояснил он, – потому что оттуда неверные льют на головы наших людей кипящую смолу. Если вы посмотрите внимательно, вы увидите место, куда вломились люди короля Филиппа, оно с той стороны. Пролом починили, но здесь стена немного тоньше… – Затем Раймонд показал на носилки, в которых несли Ричарда. – Он направляется туда, ваше величество. А его новое убежище вон там, за теми таранами.

И вот, наконец, наши воины пошли на штурм. До сих пор шум, царящий внизу, казался мне ужасным; сейчас же мне почудилось, будто от рева тысяч голосов, труб, топота ног, ударов камней по стенам и стонов первых раненых разверзлись небеса.

Наши солдаты, словно огромная волна прилива, подкатились к стене города; те, кому удалось перебраться через отвратительный ров, начали подрывать фундамент башни.

– Матерь Божья! – простонал рядом со мной граф Раймонд, натянутый, как струна. – Давайте же, вперед!

Малышка Бургинь, протиснувшись между ним и Беренгарией, спросила, что они делают.

– В основании башни лежит один огромный камень, – сказал он. – Если мы сможем вытащить его, башня рухнет. Король Ричард пообещал тому, кто это сдслает, такую высокую награду, что солдаты стараются изо всех сил.

Внезапно он замолчал. Сверху на наших людей полились потоки расплавленного свинца, и некоторые из них превратились в живые факелы. Я отвернулась и закрыла лицо руками.

– Милорд, отведите нас обратно в наш шатер, – дрожащим голосом попросила я, поняв, что нам не выдержать подобного зрелища. – Как ужасно… ужасно…

Но не успел он ответить, как Бургинь закричала:

– Великан на парапете! Он целится в короля Ричарда!

Не помня себя, я схватила Раймонда за руку. Лишившись дара речи, мы смотрели, как мой рыжеволосый широкоплечий брат встает, поднимает свой лук и целится. Его стрела поразила злобного язычника в горло, он скатился с парапета и пропал из виду.

Раймонд улыбнулся мне.

– Неудивительно, что его называют Львиным Сердцем, – сказал он. – Неудивительно, что его люди готовы ради него пойти в огонь и в воду.

Я улыбнулась в ответ; сердце мое бешено колотилось в груди от радости и гордости за брата. И еще я видела, что Раймонд тоже любит Рика, восхищается им и разделяет мой восторг. Я нерешительно убрала руку и снова испытала при этом странное, приятное чувство.

Я отошла, заметив, что Бургинь злобно смотрит на нас. Однако я сразу же забыла об этом ничтожном существе, увидев, как дрожит Беренгария; опасаясь за ее здоровье, я снова попросила отвести нас обратно в наш шатер.

Глава 12

Хотя в тот день ни Проклятая башня, ни весь город не были взяты, штурм, предпринятый Ричардом, знаменовал собой начало конца, два эмира это поняли и под вечер согласились сдаться – с сохранением некоторых привилегий для себя.

– Посмотрите, как трясутся крепостные стены, – ответил брат, – и все башни вот-вот рухнут. Неужели вы думаете, что я настолько слаб, что не сумею взять силой то, что вы сейчас предлагаете мне как одолжение?

Ричард все еще страдал от лихорадки, но все-таки уже настолько окреп, что смог сидеть за столом. Он повеселел и даже дразнил нас за бегство с наблюдательного пункта.

– Не огорчайтесь, мы разместим вас гораздо роскошнее, когда Акра будет нашей, – пообещал он.

7 июля Проклятая башня, наконец, с грохотом упала. 12 июля представители противных сторон встретились, чтобы обсудить условия сдачи. Горожане должны были заплатить выкуп Филиппу, Ричарду и Конраду, освободить всех пленников Саладина и христиан. Неверным дали месяц на выполнение наших условий; на это время гарнизон Акры и семьи горожан считались нашими заложниками.

После взятия Акры мы приготовились переселиться в город. Ричард, сияя, встретил нас за городскими воротами. Указав нам на свисающие со стен английские и французские знамена, он повел нас по узким улочкам в королевский дворец – огромное беломраморное здание, построенное вблизи Большой мечети. Поскольку во дворце много лет жили эмиры Акры, дворец, разумеется, был и красивым, и удобным для жизни. Длинные прохладные коридоры с резными арками, из которых открывался вид на зеленеющие дворики с фонтанами и воркующими голубями, уютные комнаты с мягкими диванами и тяжелыми резными столами и тишина после шума и грохота военного лагеря показались нам раем.

Ричард заявил, что Филипп злится из-за того, что дворец заняли мы, а ему приходится довольствоваться лагерем храмовников. Наши крестоносцы с удобством расположились в городе; один же рыцарь, заметив, что Леопольд Австрийский повесил рядом с его знаменем свое, сорвал его и выбросил в ров!

– Матерь Божья! – воскликнула я, пораженная такой глупостью.

– Но это мои трудности, а не ваши; не стану беспокоить вас. Ожидаю вас обеих на пир сегодня вечером. Возможно, ваше присутствие умиротворит наши разногласия.

В общем так и произошло, по крайней мере, вечер кончился мирно. Блондель исполнил сложенную им песнь о событиях последних дней и «Робина», сочиненного Бернаром де Вентадуром, песню, которую вместе пели Ричард, Раймонд и я.

А потом мы с Беренгарией блаженствовали на нашей половине. Мы редко видели брата, он был слишком занят делами. Саладин неохотно, но согласился выполнить наши требования, и вскоре крестоносцы начали готовиться к походу на Священный город.