Прекрасная Дева Орков - [17]

– Где ты родилась?

– За восточными хребтами. Так говорила Агшах, ее потом убили. Я сосала ее грудь. Мы были в обозе у орков Мордора. Агшах говорила, они перебили наших. Потом они пришли на равнины, и там их перебили уруки – не мордорские, другие, еще огромнее. Меня держал их сотник, да сгниют его кости, пока уруки не пошли с армией на юг. Тогда я сбежала от сотника в войско орков с Туманной горы. Когда сотник пришел за мной, его проткнули копьем. Потом убили того, кто меня держал, и я пряталась в обозе. Мы были вместе с Чиар. Мы отнимали еду у других и воровали в отряде у воинов. Чиар умела колдовать и меня научила. Потом нас поймали. Чиар забили насмерть, потому что она была старая, а меня нет…

Нарендил слушал ее в странном оцепенении. Рассказ Хаштах был долог, продолжение мало чем отличалось от начала, и он опять смутно задумался, сколько ей может быть лет – и сколько ей было во время Войны. Пленница, беглая и снова пленница, колдунья и отравительница, ворующая у живых и у мертвых – правду она сказала, все были ей врагами, и вражда была взаимной. Она говорила не спеша, узкое лицо ее было спокойно – может быть, отдыхая от сражения с целым светом, она рассказывала эту историю самой себе. Когда Война окончилась и разрозненные остатки орочьих отрядов ринулись искать спасения в горах, Хаштах вместе с другими пришла в эту деревушку, где не было даже кузнеца и многие жители сроду не держали в руках оружия. Поначалу их пытались прогнать, но не смогли. И она жила мирно, пока в деревне не появился Магорх.

Орка замолчала и прикрыла глаза, словно прислушиваясь к ноющей боли.

– Не думай о нем, – сказал Нарендил.

Орка резко обернулась к нему.

– Ты убьешь его?

– Я не могу, – после недолгого молчания признался Нарендил.

– Почему не можешь? У тебя есть лук?

– Есть, но…

– Ты можешь убить его стрелой, издали, – Хаштах обеими руками схватила его руку, напряженно глядя в глаза. – Я выслежу его. Приведу тебя, когда он будет один. Ты выстрелишь ему в шею, – в такт своим доводам она крепче сжимала запястье эльфа. – Потом мы уйдем. Все просто. Давай сделаем так!

– Нет, – жестко сказал Нарендил. Пальцы Хаштах разжались. Она ни о чем не спросила.

– Эх… Да пойми ты, когда ваши увидят, что Магорх убит эльфийской стрелой, они могут напасть на наш лагерь. – «А если сбросить тело в расщелину?.. Нет, что я делаю, о чем говорю? Ведь мы разведчики, и я уже нарушил приказ, и вот теперь только этого недоставало – убить орка, который не нападал…» – Могут убить кого-то из моих товарищей за то, что совершил я. Это был бы позор для меня и горе для всех нас, понимаешь?

– Тогда он доберется до меня, – сказала Хаштах, и ее слова прозвучали не новым доводом в споре, а его окончанием. Ночное свечение в ее глазах погасло, уступив место черным теням. Помолчав, она протяжно добавила:

– Вот теперь-то я поняла тебя.

В этот миг Нарендил узнал, что ему надлежит сказать, и не успел испугаться – как не успевал испугаться на поле боя. Словно ятаган остановился в воздухе, встреченный его мечом.

– Ты ошибаешься, Хаштах. Магорх не доберется до тебя. – Он взял ее за плечи и повернул к себе, и тут же ее глаза засветились вновь. – Слушай, что я скажу. Если будет на то твоя воля, мы уедем вдвоем. Я увезу тебя на равнину. Сегодня же я покину отряд. Командир позволит мне уйти, если я расскажу ему… – Он запнулся, представив себя и Тингрила в эту минуту. – …А коли не отпустит, я уйду все равно. Наш поход завершен, и я сам себе хозяин. – Орка глядела на него приоткрыв рот. – Подумай, Хаштах. Ты можешь уехать со мной и никогда больше не видеть поганого Магорха. Я тебя не обижу. Я буду тебя защищать. Ты увидишь леса, реки, тебе понравится…

– Ты… – произнеся это слово, орка замолчала – чего-то она никак не могла понять. – Ты будешь меня держать? А тогда почему ты…

– Это ты будешь меня держать, – перебил ее Нарендил и, видя ее крайнее изумление, добавил: – Мы с тобой будем держать друг друга. Я не уйду от тебя, пока не прогонишь. Мы будем вместе. Согласна?.. Не понимаешь. Я люблю тебя, Хаштах.

– Ты – меня… – шепотом повторила орка и указала рукой от него к себе. Было видно, что она изо всех сил старается угадать значение непонятного. – Скажи по-другому!

Нарендил уже знал, что сказал правду. Теплом повеяло в пещере, будто костер разгорелся у их ног. Он не оставил бы ее здесь, даже если бы убил Магорха.

– Тье мелан'е, Хаштах Орквен[6] (люблю тебя, Хаштах Дева Орков), – повторил он на Квэниа.

– Это чары? – спросила она чуть слышно. Свечение в ее глазах задрожало, лучи преломились.

– Может быть, чары, а может, и нет, – улыбнулся эльф. И тогда Хаштах вытерла слепящие слезы, тут же погасшие на мокрых щеках, и серьезно выговорила:

– Тие мелайне, Нарандил.

Должно быть, Хаштах была достойной ученицей старой Чиар. С первого раза запомнить заклятье и попытаться наложить на него, эльфа, те же чары, что он на нее… На что, по ее разумению, оказались похожи «мела», «люблю», от чего она плакала – о том знает Варда. Но впрочем, кто поручится, что это и в самом деле не заклятье?

Хаштах придвинулась ближе. Волосы ее были мокры от капель, падающих со свода.