Преисподняя - [163]

— Вот дерьмо, — сказал солдат.

Солдаты швырнули в комнату по осколочной гранате, прижались к стене, затем выпустили еще по обойме в то, что осталось.

Закончив, они вернулись в большой зал. Тут стояла тишина, потому что раненые больше не стонали. Только Уокер похныкивал.

— Ну и хреново, — пожаловался солдат.

— Это еще что, — ответил Шоут.

— О чем ты?

— Да так. Не все йогурты одинаково полезны, — бормотал Шоут, устанавливая у стены очередной маячок.

— Эй, а зачем ты их тут ставишь? — спросил его кто-то. — Нам же сюда не нужно возвращаться.

— Посади дерево, вырасти сына… — продолжал нести Шоут.

— Заткнись, придурок.

* * *

Одни смотрели на крепость с озера, другие подбирались сверху, вымазавшись глиной, незаметные, как камни. Нападающие действовали с хладнокровием змей или насекомых. Наступали кланами. Так их расставил Исаак.

Если бы солдаты догадались осветить утесы на воде, они бы заметили слабое подрагивание, зыбь от дыхания многих легких. А направляемый на воду свет просто скользил по покрытой рябью поверхности. И людям казалось, что, кроме них, тут никого нет.

Отряд палачей неспешно вышел из ворот крепости. Они ступали тяжело, словно крестьяне после рабочего дня. Пока сам не займешься, не поймешь: такое дело, как казнь, требует основательности.

— Мне отмщение и аз воздам! — доносился из крепости дикий голос Уокера.

— Успехов! — пробормотал кто-то.

Дрожащие языки пламени осветили проем ворот. Кто-то устроил костер из уцелевших документов экспедиции.

— Парни, мы едем домой! — приветствовал своих солдат лейтенант.

Пронзившее его копье являло прекрасный образчик изделия солютрейской культуры позднего палеолита. Изящный кремневый наконечник, изготовленный методом отжимной ретуши, имел форму продолговатого листа и был обработан ядом, добываемым из подземных скатов.

Безупречный бросок, прямо из воды, поразил лейтенанта точно в анус, именно так, как поступал он сам, препарируя лягушек в научной лаборатории средней школы.

Никто сразу и не понял. Лейтенант стоял прямо или почти прямо. Он слегка наклонил голову, но глаза были открыты, и на лице расползлась широкая улыбка.

— Лейтенант, все тип-топ, — доложил ему солдат.

У самого дальнего плота, верхом на поплавке, сидел снайпер по фамилии Гриф. Он услышал странные звуки — как будто рядом кто-то производил сепарацию масла — и обернулся.

Вода разверзлась, и, прежде чем его схватили и утащили вниз, Гриф успел увидеть довольную морду с бельмами вместо глаз. И вода сомкнулась над его ногами.

Солдаты рассыпались по берегу, стараясь добраться до лежащих на песке плотов. Двое несли винтовки за рукояти, один положил ее на плечи, словно распятие.

— Пошли, ребята, — позвал кто-то с лодки, — чую я, где-то тут их призраки шляются.

Считается, что римские пращники могли поражать мишень размером с человека на расстоянии сто восемьдесят пять метров. Камень, ударивший Джефферсона по кличке Бум-Бум, пролетел двести тридцать пять метров — настоящий рекорд. Его приятель услышал глухой удар о грудную клетку, такой, как если бы шлепнулся арбуз. Он повернулся к Бум-Буму и увидел, как бывший прославленный центровой баскетбольной команды «Юта-Джаз» вдруг застыл и рухнул, словно огромное дерево, которому вышел срок.

Прошло десять секунд.

— Хейдлы! — завопил приятель.

Люди уже попадали в такие переделки, так что особого сюрприза не получилось. Сработала автоматическая реакция — жать на спуск и производить как можно больше шума и света. Стрелять было не в кого, но с хейдлами и не стоило дожидаться, пока появятся мишени. В первые несколько секунд единственная возможность ошарашить противника и чуть-чуть исправить положение — вести непрерывный огонь. И солдаты начали стрелять. Они стреляли в скалы, стреляли в песок, стреляли вверх. Старались не попадать друг в друга — но этот риск был наименьшим.

Специальные патроны давали отличный результат. Образуемые «Люциферами» шары ударялись о камни и разлетались искрами ярчайшего света: ни дать ни взять фейерверки в День независимости, только смертельные. Они вспахивали землю, взрывали сверкающими дугами воду. В высоте, под самым потолком вспыхивали и осыпались каменным дождем зловещие созвездия.

И это подействовало.

Хейдлы отступили.

На минуту.

— Огонь не прекращать! — кричал кто-то. — Рассчитаться! Первый!

— Второй! — отозвался другой.

— Третий!

Их осталось только семеро.

Те, кто был ближе к воде, побежали вниз, к плотам. Трое стали ползком пробираться к крепости по вязкому, как патока, песку.

— Меня зацепили!

— Лейтенант убит.

— А Гриф?

— Пропал.

— А Бум-Бум?

— Уже все? Хедди отступили?

Такую жизнь солдаты вели несколько недель — бежали и стреляли. Ночь в этом царстве ночи принадлежала хейдлам.

— Чертовы хедди! Как они нас нашли?

Суетясь внутри крепости, Шоут обдумывал ситуацию и подсчитывал шансы. Когда началась атака, он еще не вышел и теперь не видел необходимости демонстрировать, что уже поправился. Шоут потрогал мешочек, в котором держал активатор. Прибор был для него словно талисман: давал уверенность и ощущение власти. Шоут мог легко стереть этот мир. Нажав несколько кнопок, он сразу окажется в безопасности. Хейдлы превратятся в призраков. Но ведь и солдаты тоже, а они ему еще пригодятся. Среди прочих вещей Шоут, в частности, не любил грести. И, держа в мешочке своего джинна, думал — выпустить сейчас или попозже? Лучше потом. Сейчас ему ничто не грозит — осталось только подождать, пока уляжется пыль. Кажется, хейдлы поняли намек и смотались подальше в темноту.