Прегрешение - [4]

Шрифт
Интервал


Якобу Алену приснилось, будто на него падает облако и он в нем задыхается. Вообще-то он не боялся умереть, и если думал о смерти, то вполне спокойно. Жить, потом уйти из жизни — ни в том, ни в другом не было ничего необычного. Дни все походили один на другой. Каждое утро он просыпался в половине пятого. Распорядок тоже был установлен раз и навсегда: бритье, умывание, завтрак, дорога в порт. Он еще ни разу не опоздал на работу. Он разгружал суда из Сантоса, Гонконга, Калькутты, разгружал суда из Ростока, Архангельска, Шанхая. Вечером он возвращался на машине по запруженным толпой улицам в свой маленький домик почти на самом берегу Эльбы. Ему нравилось здесь жить, и казалось, ничто в мире не заставит его уехать отсюда. И однако же, река, и дом, и сад поблекли в его глазах с тех пор, как несколько лет назад у него умерла жена. Умирала она тяжело — много месяцев промучилась, и, закрыв ей глаза, он ощутил это как избавление, не для себя, для нее, хотя они были счастливы вместе, хотя и не имели детей. После смерти жены Ален забросил свой участок, в теплые дни он теперь часами сидел на берегу, ничего не делая, просто сидел и глядел на воду, невозмутимо текущую к морю. А если погода портилась, колдовал над своими марками. Сослуживцы и соседи давно прекратили всякие попытки хоть как-то нарушить его тоскливое уединение. Никто больше не острил, никто не задавал вопросов, и Якоба это вполне устраивало.

А теперь вот случилось так, что он увидел во сне, как на него падает облако, грозя задушить его. Страх выгнал его из дома и заставил через сад добежать до реки, над которой висел туман. Он услышал мотор лоцманского катера, немного погодя — плеск речной воды, и привычный звук успокоил его. Утро выдалось прохладное. Кусты истекали влагой. Ален обхватил себя руками и глубоко вдохнул.

Что-то изменилось с тех пор, как он повстречал Элизабет Бош. Он бранил себя на чем свет стоит за то, что так глупо сбежал из села; сейчас, обдумывая свой поступок, он не находил никаких разумных объяснений: то ли побоялся, что его насильственно лишат привычного уклада, то ли побоялся вызвать к жизни нечто, с чем потом не сумеет справиться — поди угадай. А может, он опасался насмешек и подковырок. Мол, седина в бороду, вторая молодость и все такое прочее. Грузчики — народ не церемонный. А может, он просто вспоминал Грету, свою жену, и то, как тяжело она умирала. Дом был ему нужен, а не ей. А ему он был нужен потому, что он знал: она не может забыть другого, своего жениха, который подорвался на мине в первый же день войны. Якоб Ален надеялся, что здесь, на берегу Эльбы, она больше не будет жить памятью о мертвом. Он соглашался на сверхурочные, потому что денег не хватало. В те времена и на пасху, и на рождество он пропадал в порту. Вот потом, когда дом будет готов, они станут наслаждаться каждым днем, ездить в разные страны. «Потом» — слово, которое он выучился ненавидеть. Оно обманом отнимало жизнь у живых, а до мертвых все равно не доходило.

Якоба вдруг начал раздражать вид сорняков, нагло прущих из земли между плитами дорожки. Он принялся выдергивать чертополох и траву, но вскоре бросил это занятие и только подумал: просто ужас, до чего одичал сад. Он вернулся в комнату, и все пошло своим чередом: бритье, умывание, завтрак, дорога в гавань.


Лето было на исходе. Поднялись цены на нефть, какой-то турок стрелял в папу, Израиль продолжал агрессию в Ливане, в деревне не заладилась уборка урожая. Сперва вышли из строя два комбайна, потом сгорел амбар. Одни считали, что это саботаж, другие — что разгильдяйство. Во всяком случае, община и сельскохозяйственный кооператив заняли по району последнее место. Парторг бранился на чем свет стоит. Председатель кооператива рявкал на людей, бургомистр созывал по нескольку собраний на неделе, в совете царила страшная неразбериха. Элизабет только приберется там после обеда, а вечером, глядишь, все опять вверх дном. Ноги на крыльце никто не вытирал, чашки из-под кофе, пивные бутылки, полные пепельницы стояли и лежали вперемежку с папками, формулярами, записями. Если Раймельт искал какой-нибудь документ, а найти не мог, виновата в этом, конечно же, была Элизабет. Он орал, что из-за своей дурацкой любви к порядку она только все хуже делает, не желал слушать никаких доводов и уверял, что здесь идет битва за социализм, а кому это не нравится, тот пусть сюда и не лезет. В ответ на его слова Элизабет выплеснула ему под ноги грязную воду из ведра и выскочила из комнаты, не дожидаясь, пока он отреагирует.

Обычно за такой ссорой вскоре следовало примирение. Вечером того же дня Раймельт нанес ей визит, вручил бутылку водки, ухмыльнулся и сказал:

— Милые бранятся — только тешатся. А ты какая-то слишком чувствительная. Если бы я из-за всякой ерунды так психовал, я бы давно уже спятил.

Она понимала, чего ему стоило сделать первый шаг к примирению. Она пригласила его в дом, и если верить пекарю, Раймельт только на рассвете, украдкой вышел от Элизабет.

По деревне давно уже ходил слух, что у этих двоих все обговорено и они не сегодня-завтра поженятся. Раймельт наконец-то сбросил рога, которые наставила ему бывшая жена, это когда англичане взяли его в плен, в Норвегии, и запихнули в лагерь. Он слишком долго не возвращался, а когда наконец вернулся, другой лежал в его постели и ходил в его костюме. Грубо исторгнутый из цветущего сада радужных надежд, бывший ефрейтор выкинул захватчика в окно, так что того доставили в больницу с проломленной головой. А Раймельту дали полтора года. За это время жена Раймельта с выздоровевшим любовником перебралась из советской в американскую зону, а оттуда немного спустя и вовсе уехала в Бостон. После этого случая Раймельт не только не желал связываться с какой-нибудь женщиной, но заодно возненавидел и всех американцев, которые уж здесь-то не были виноваты ни сном ни духом. Сам же он пошел добровольцем на урановые рудники, втайне надеясь обрести там вечный покой, но вдруг заделался активистом, и когда каменная осыпь повредила ему плечо, его за былые заслуги назначили бургомистром. А теперь он уже не мыслил себе жизни без этой деревни и без Элизабет Бош.


Рекомендуем почитать
Почти замужняя женщина к середине ночи

Что можно хотеть от женщины, которая решила выйти замуж? Да еще к середине ночи? Да еще не за тебя?Что можно хотеть от другой женщины, которая выступает на театральной сцене? Да еще когда ты сам сидишь в зрительном зале? Да еще во время спектакля?Что можно хотеть от третьей женщины, которую встретил в вечернем клубе? Ну, это понятно! А вот что можно хотеть от мужчины, встреченном в том же вечернем клубе? Вот это – непонятно совсем!А что они все могут хотеть от тебя?


Старость шакала. Посвящается Пэт

«Старость шакала» – повесть, впервые опубликованная в литературном журнале «Волга». Герой повести, пожилой «щипач», выходит из тюрьмы на переломе эпох, когда прежний мир (и воровской в том числе) рухнул, а новый мир жесток и чужд даже для карманного вора. В повести «Посвящается Пэт», вошедшей в лонг-листы двух престижных литературных премий – «Национального бестселлера» и «Русской премии», прослеживается простая и в то же время беспощадная мысль о том, что этот мир – не место для размеренной и предсказуемой жизни.


Целинники

История трех поколений семьи Черноусовых, уехавшей в шестидесятые годы из тверской деревни на разрекламированные советской пропагандой целинные земли. Никакого героизма и трудового энтузиазма – глава семейства Илья Черноусов всего лишь хотел сделать карьеру, что в неперспективном Нечерноземье для него представлялось невозможным. Но не прижилась семья на Целине. Лишь Илья до конца своих дней остался там, так и не поднявшись выше бригадира. А его жена, дети, и, в конце концов, даже внуки от второй жены, все вернулись на свою историческую родину.Так и не обустроив Целину, они возвращаются на родину предков, которая тоже осталась не обустроенной и не только потому, что Нечерноземье всегда финансировалось по остаточному принципу.


Тунисская белая клетка в форме пагоды

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кольцевая ссылка

Евгений Полищук вошел в лонг-лист премии «Дебют» 2011 года в номинации «малая проза» за подборку рассказов «Кольцевая ссылка».


Запах ночи

"Запах ночи" - полный вариант рассказа "Весна в Париже", построенный по схеме PiP - "Picture in Picture". Внутренняя картинка - это The Dark Side of the Moon этого Rock- story.Вкус свободы стоит недешево. Все настоящее в этой жизни стоит дорого. Только не за все можно заплатить Visa Platinum. За некоторые вещи нужно платить кусочками своей души.Выбирая одно, ты всегда отказываешься от чего-нибудь другого и уже никогда не узнаешь: может это другое оказалось бы лучше.