Преграды любви - [10]

— Ладно. Но ведь вы ее ухажер, правда? У нее не было ухажеров с тех пор, как умер ее муж.

Тревис ничего не ответил, но тут же подумал: значит, она не замужем. Алекс, безусловно, красивая женщина, у нее нет недостатков кроме, правда, одного — лихачества на дорогах. Тогда почему за ней никто не увивается? Сознавая, сколь бесчестно выпытывать о ней у мальчугана, он все же спросил:

— А ее муж давно умер?

— Да, это было еще до того, как я родился. Я слышал, как мама рассказывала отцу и еще жалела, что все мужчины, которых тетя Алекс видит у себя на работе, ни на что не годятся. Мама говорит, что ей нужен настоящий мужчина, а не эти сухари из колледжа.

— Неужели?

Да, ей нужен настоящий мужчина, мысленно согласился он. Тот, кто защитил бы ее от посягательств вооруженных нахалов, прыгающих в ее машину, которых она зачем-то привозит в свой дом. Ей нужен кто-то, кто не позволил бы ей, сломя голову, гнать машину по шоссе, кто бы…

А Брендон тем временем продолжал:

— Да, мой отец тоже так думает. Когда мы с ним ходили на футбол, а потом в буфете ели сосиски, он сказал своему другу, что тот, кто женится на тете Алекс, получит ангела на кухне и фейерверк в постели. Почему он так сказал, а, Тревис?

Тревис почувствовал тяжесть тела мальчугана, прильнувшего к нему.

— Эй, приятель, ты что? — тихонько окликнул он его.

— Я что-то паршиво себя чувствую, — серьезно ответил Брендон. — Что-то волосы болят.

Тревис не удержался от улыбки.

— Тогда посидим и помолчим. Я всегда так делаю, когда волосы болят. О’кэй?

— О’кэй.

И оба в полном согласии с удовольствием закрыли Глаза. Темнота ночи успокаивала.

Алекс хватилась Брендона лишь тогда, когда за ним приехала Сара. Хотя она сразу заметила отсутствие Тревиса, о мальчике она не беспокоилась. Он любил уединяться, бросал игры и шумное общество сверстников, забирался куда-нибудь в укромный уголок и сидел там. Зная эту его привычку, Алекс успокоила Сару и быстро обыскала дом внизу и наверху, заглядывая во все любимые места Брендона, уговаривая себя не впадать в панику. Тревис не злодей и не сделает ничего худого Брендону.

Не найдя в доме ни того, ни другого, Алекс вышла на крыльцо и, спустившись в сад, направилась к качелям. Они тоже были местом, где Брендон любил прятаться. Стремительно обогнув угол дома, она наткнулась на садовый столик, который оказался не на месте.

— Тсс! — вдруг раздалось из темноты. Она узнала голос Тревиса.

Слава Богу, один нашелся. Значит, Тревис тоже любит качели. Поставив столик на место, она спросила:

— Вы не видели черноволосого мальчугана?

— Вы хотите сказать — Брендона? Он здесь, спит. Я, правда, ничего не смыслю в этих делах, но, по-моему, у него жар.

Глаза Алекс, привыкшие наконец к темноте, различили две тени на качелях, одну большую, другую маленькую, прильнувшую к ней.

Приблизившись, она легко и бесшумно, что всякий раз удивляло и трогало Тревиса, опустилась перед Брендоном на колени и осторожно коснулась рукой его лба.

— Вы правы, — сказала она, почувствовав укол совести, что посмела усомниться в порядочности Тревиса. — У него жар. Надеюсь, что это не грипп.

Она легонько коснулась щеки мальчика.

— Все уже разъехались. Его ждет мать. Вам не трудно будет отнести его к ним домой? Это рядом, соседний дом.

— Нисколько, — с готовностью ответил Тревис. Он рад был сделать все, что угодно, только бы не оставаться в бездействии и томлении вблизи Алекс.

— Я сейчас позову Сару, — сказала она, поднимаясь.

Когда она ушла, Тревис с облегчением вздохнул и сошел с качелей, осторожно держа малыша на руках. Нет, это уж слишком. Сначала Алекс, а теперь этот мальчуган. Он, кажется, теряет контроль над своими действиями и чувствами.

У него задание, он не может отвлекаться. Его ждет встреча с убийцей Джоэла, а он стоит в чужом саду с чужим ребенком на руках. Какое это все имеет к нему отношение? Была бы Алекс или хотя бы Брендон… Господи, какая ерунда в голову лезет.

Когда наконец появилась Алекс, а с нею женщина небольшого роста, оказавшаяся матерью Брендона, он молча поздоровался кивком головы и последовал за ними. Вскоре Брендон был благополучно уложен в постель, а Тревис и Алекс вернулись в ее дом.

Впервые за многие годы Алекс испытывала неуверенность и не знала, как вести себя. Вид Тревиса с ребенком на руках странно подействовал на нее. Вдруг защемило сердце, появилось какое-то доселе неведомое сосущее чувство, похожее на тоску. Молчание тяготило обоих, поэтому Алекс поблагодарила его и легонько сжала его руку.

К ее удивлению, он вздрогнул, словно она коснулась его раскаленным прутом.

— Не стоит благодарить, — хрипло промолвил Тревис, — Я сделал лишь то, что от меня требовалось, чтобы заслужить милость попасть наконец в город. Как вы считаете, мы можем немедленно ехать? Вы обещали. Надеюсь, помните?

Алекс твердо решила не обижаться. Чутье подсказывало ей, чего он ждет от нее. Но она редко делала то, чего от нее ждали, и, отметив его явно вызывающую позу грубияна — ноги широко расставлены, руки скрещены на груди, — она вдруг поняла, что так мучает его. Он, спецагент, гроза шпионов и бандитов, предстал перед ее глазами в сентиментальной сценке со спящим ребенком на руках. Нечего сказать — дал он слабинку.