Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [195]
Смерть Ельцина действительно застала Путина в кремлевских дверях, на выходе – до конца его второго срока оставалось чуть меньше года. И именно теперь, в преддверии отставки, насаждение его культа достигло невиданного масштаба.
На парламентских выборах в декабре 2007 года у Союза правых сил изначально не было никаких шансов – в решающую фазу входила операция “Преемник”. В преемники Владимир Путин выбрал себе 42-летнего Дмитрия Медведева, в недавнем прошлом главу своей администрации, а с 2005 года – первого вице-премьера правительства. С Медведевым Путин был хорошо знаком еще с начала 90-х, когда тот работал юристом в петербургской мэрии.
По итогам выборов – парламентских и президентских – Путин должен был стать непререкаемым национальным лидером, на чьем моральном авторитете и держится российское государство. Выступая с трибуны съезда “Единой России”, простая работница провинциальной ткацкой фабрики – еще один типичный образ из советской политической жизни, дежурный делегат всех коммунистических съездов, – умоляла “что-нибудь придумать, чтобы Владимир Владимирович остался президентом после 2008 года”> 29. “Единая Россия” шла на выборы под лозунгом “План Путина – победа России”. В фильме, сделанном специально к 55-летию Путина, известный кинорежиссер Никита Михалков показывал его как спасителя нации, вытащившего Россию из ужасов 90-х. Вся страна присягала на верность уходящему президенту, любое несогласие с ним трактовалось как предательство национальных интересов, и режиссером этого спектакля был Владислав Сурков.
Дело было в том, что в отличие от Ельцина Путин после отставки никуда уходить не собирался. Наоборот, он готовил невиданный эксперимент – покинуть Кремль, но при этом не выпустить власть из рук. Для этого в мае 2008 года, после президентских выборов, он планировал пересесть в кресло премьер-министра. А на выборах в парламент он лично встал во главе предвыборного списка “Единой России”. Его партия должна была получить в парламенте конституционное большинство, две трети мандатов – на всякий случай: вдруг преемник взбрыкнет, и если что, парламент сможет объявить ему импичмент, как это формулировалось тогда на совещаниях в Кремле.
К тому моменту были отменены уже не только выборы губернаторов, но и выборы в Думу по одномандатным округам, и в парламент отныне можно было попасть только по партийному списку – таким образом будущие депутаты окончательно переходили под контроль Кремля. Но одновременно это значило, что для того, чтобы иметь конституционное большинство, партия Путина должна была получить на выборах в два раза больше, чем все остальные партии, вместе взятые. В 1999 году Владимир Путин помогал Союзу правых сил. На следующих выборах – в 2003-м – ему было все равно. А еще четыре года спустя для либералов просто не осталось свободных мест: их мандаты теперь были нужны “Единой России”.
Немцов ушел с поста лидера Союза правых сил еще в начале 2004 года, и вскоре ему нашлась неожиданная замена: 30-летний вице-губернатор Пермской области Никита Белых. Он сам выдвинулся в лидеры партии и в итоге убедил и Чубайса, и Немцова, и остальных, что избрать лидером СПС надо именно его: успешный политик у себя в регионе, молодой, на фоне даже еще не старого Немцова, с опытом в бизнесе, свежее лицо, причем из провинции, что тоже было полезно для партии с ее имиджем далеких от народа московских снобов.
Пока рейтинг правых, которые после поражения 2003 года находились в полуразваленном состоянии, колебался в пределах статистической погрешности, в Кремле просто не обращали на них внимания. Но в декабре 2006 года под началом Белых Союз правых сил сотворил маленькую сенсацию – и как раз на родине своего нового лидера: на местных выборах правые заняли второе место, уступив только “Единой России” и получив 16 процентов. Это был рекорд – лучший результат партии на всех выборах за всю ее семилетнюю историю. Затем последовало несколько побед, пусть не столь впечатляющих, но все равно внушительных, в других регионах. Эти успехи были во многом обеспечены сменой предвыборной тактики, за которую отвечал талантливый уральский политик и политтехнолог Антон Баков. Баков предложил концепцию “достройки капитализма”: СПС пошел на выборы под левыми лозунгами, требуя повышения пенсий и других социальных гарантий. Умноженные на внедренную тем же Баковым эффективную технологию сетевого политического маркетинга, эти лозунги давали невиданный результат. Но во-первых, с точки зрения Кремля, это было грубое нарушение правил игры: партия непопулярных реформ не имеет права на популистскую риторику. Во-вторых и в-главных, таким образом правые отбирали голоса у “Единой России”. Это понимал не только Сурков. “Если СПС пройдет, то у «Единой России» не хватит голосов для [конституционного] кворума, – говорил Немцов. – Поэтому власть все убедительнее внушает народу, что никто, кроме прокремлевских партий, не пройдет в Думу”> 30.
Надалеко от трех вокзалов, на проспекте Сахарова в Москве, как раз там, где в декабре 2011 года соберется самый масштабный протестный митинг, расположен офис Внешэкономбанка. С его тыльной стороны есть малозаметная дверь без вывески. Говорили, что, если войти через нее, внутри иногда можно было встретить Игоря Путина, двоюродного брата Владимира Путина. Из этого помещения и финансировались выборы в России.
