Предыстория армянского народа - [50]
Однако проблема отождествления этнического термина мушки остается весьма сложной. А. Гётце сопоставляет мушков — на основании внешнего сходства структуры слова — с касками (кашка или каска), однако такое сопоставление весьма мало вероятно[508]. В отличие от касков, мушки хеттским [216] источникам не известны[509]. Ряд исследователей связывает мушков с засвидетельствованным греческими источниками племенем мосхов и с грузинским племенем месхов. Надо заметить, что если ассирийцы, урарты и древние евреи, несомненно, называли мушками фригийцев, то греки различали фригийцев от мосхов.
Данные античных авторов о мосхах весьма противоречивы. Гекатей[510] говорит о них, как о «колхском», т.е, очевидно грузиноязычном народе, жившем по соседству с матиенами, иначе говоря, хурритами, а Геродот (III, 91; VII, 78) перечисляет их в составе народов XIX сатрапии Ахеменидской державы, т.е. Понта, соединяя их с тибаренами, которые жили около Котиоры (совр. Орду; см. Ксенофонт. Анаб. V, I сл.)[511]; из этого следует, что они жили западнее колхов и, во всяком случае, не восточнее верхнеевфратской долины. Однако полутысячелетием позже Страбон помещает мосхов в двух разных местах, но в обоих случаях далеко от Понта: во-первых, где-то в совр. Абхазии (XI, 2. 12 сл.; там же помещает их и Стефан Византийский, ссылаясь на писателя VI в. до н.э. Гелланика, — возможно ошибочно, как полагает Г. А. Меликишвили, опираясь на Кисслинга); и, во-вторых, в горах на стыке Колхиды, Иберии и Армении (XI, 2, 18). Последние мосхи — это, очевидно, месхи позднейших писателей, как византийских, так и грузинских, и, возможно, здесь простое смешение двух сходных терминов, или же попытка, отождествления позднейшего термина с известным от древних авторов. Г. А. Меликишвили считает термин месх как название грузиноязычного племени этого района поздними, по-видимому, чужеродным. Урартские источники не знают в этой области ни мосхов, ни месхов. Наконец, следует отметить, что термин мосок распространен в аварском языке как название грузинского народа в целом[512]. Все это заставляет подозревать, что термин мосхи — вообще не этноним, а скорее какое-то прозвище, которое [217] могло применяться к разным племенам. Таково же положение и с халибами; греки, видимо, называли халибами не только халибов-халдайцев, но и всех жителей Понта, торговавших железной рудой (см. Раuly s.v. Chalybes); в ряде случаев можно подозревать, что понтийские мосхи — другое обозначение халибов-халдайцев, которые, действительно, жили между тибаренами на западе, мосинойками на севере и матиенами на юге — юго-востоке[513].
Выдвигалось предположение о том, что в мушках древневосточных текстов следует видеть грузиноязычное племя; точно так же область Табал в Киликийском Тавре сопоставляется с понтийскими тибаренами[514], якобы переселившимися сюда из Табала (или наоборот, отсюда в Табал), а сами тибарены, на основе довольно сомнительного сходства в звучании термина, — с иберами, то есть восточными грузинами. Более осторожно высказывается Г. А. Меликишвили[515], который лишь допускает присутствие в Киликийском Тавре начала I тыс. до н.э. (Табале) грузиноязычных племен[516].
Но в племенах «мушки», по мнению Г. А. Меликишвили следует видеть грузинские племена. Он полагает, что в ассирийских источниках речь идет о по крайней мере двух разных вторжениях этих племен в район Армянского Тавра: первое засвидетельствовано Тиглатпаласаром I для времени около 1165 г. до н. э., а со вторым связано упоминание мушков в том же районе в IX в. до н.э.[517] При этом он сопоставляет имя [218] царей Фригии — Гордий — и название их столицы — Гордион — с названием горного племени восточной части Армянского Тавра и Гордиенских, или Кордуенских (совр. Курдистанских), гор — кардухи, а это последнее название — с самообозначением картвелов. Все это, однако, представляется весьма натянутым. Лингвистически едва ли допустимо сопоставление отдаленно похоже звучащих имен, без объяснения закономерности переходов (к||г, т||д и т.д.)[518]. К тому же, по замечанию самого Г. А. Меликишвили, суффикс ‑ухи в имени кардухов указывает скорее на их хуррито-урартскую принадлежность. Место обитания кардухов (долина р. Кентрит-Бохтан и горы вокруг верховьев Большого Заба, то есть районы, где и ассирийскими источниками засвидетельствованы хурритские горные племена, подобно кардухам V—IV вв. до н.э. державшие в страхе окрестные долнны),[519] не имеет контакта ни с местожительством несомненных грузинских племен, ни с местожительством восточных мушков (даже если помещать их, по Г. А. Меликишвили в северомесопотамских горах Кашияри — Тур-Абдин, что, [219] с нашей точки зрении, неправильно)
