Предъявление обид - [13]

Почувствовав на себе пристальный взгляд отца, Барундин воткнул штандарт в землю и повел его вниз по дерну поля. Он поднял свой топор и бросился вперед, чтобы встретить приближающихся зеленокожих.

— За Жуфбар! — закричал он. — За короля Трондина!

* * *

Когда одинокая фигура приблизилась, гоблины бросились врассыпную, бросив грабить трупы, разбросанные по узкой горной долине. Мертвые орки и гоблины были свалены в кучу в пяти местах вокруг тел гномов, на которых они напали из засады и которые сражались до самого конца. Гоблины попятились в дальний конец долины, опасаясь мощной ауры, окружавшей вновь прибывшего дварфа.

Он был одет в инкрустированные рунами доспехи, с его плеч свисал пурпурный плащ. Его длинная белая борода была перевязана золотыми заколками и ниспадала от шлема до колен. Белый Гном пробирался между грудами убитых, его взгляд метался по сторонам. Увидев объект своих поисков, он резко повернул направо, пробираясь мимо груды расчлененных тел орков. В круге мертвых зеленокожих лежали четыре гнома, среди них видавший виды металлический штандарт, вбитый в землю на дне долины.

Один из гномов сидел прямо, спиной к штандарту, в его седеющей бороде запеклась кровь, а лицо превратилось в багровую маску. Глаза дварфа задрожали и открылись при приближении Белого Гнома, а затем расширились в благоговейном страхе.

— Громбиндаль! — он захрипел, его голос надломился от боли.

— Да, принц Дортин, это я, — ответил Белый Гном, опускаясь на колени рядом с упавшим воином и кладя свой топор на землю. Он мягко положил руку на плечо принца. — Жаль, что я не прибыл раньше!

— Их было слишком много, — сказал принц, пытаясь подняться. Кровь запузырилась из огромного пореза на его виске, и он снова рухнул на спину.

Дортин посмотрел на Белого Гнома, его лицо исказилось от боли.

— Я ведь умираю, правда?

— Да, — ответил Белый Гном. — Ты храбро сражался, но это твоя последняя битва!

— Говорят, что ты приходишь из Чертогов Предков, — сказал Дортин, один глаз которого теперь был запачкан свежей кровью. — А они меня там примут?

— Грунгни, Валайя, Гримнир и твои предки будут более чем рады тебе, — сказал Белый Гном. — Они будут чествовать тебя!

— Мой отец… — начал было Дортин.

— Он будет очень горд и огорчен, — прервал его Белый Гном, подняв руку.

— Он объявит о своей обиде перед орками, — сказал Дортин.

— Так и будет, — кивнул Белый Гном.

— Ты поможешь ему отомстить за меня? — спросил принц, уже закрыв глаза. У него перехватило дыхание, и он с последним усилием заставил себя посмотреть на Белого Гнома. — Ты отомстишь за меня?

— Я буду рядом с твоим отцом, потому что не могу быть здесь ради его сына, — пообещал Белый Гном. — У тебя есть клятва Громбриндаля.

— И мы знаем, что твоя клятва тверда, как камень, — сказал принц с улыбкой. Его глаза снова закрылись, а тело обмякло, когда смерть забрала его.

Белый Гном встал и окинул взглядом поле битвы, прежде чем снова взглянуть на поверженного принца. Он сунул руку в рюкзак, достал широкую лопату и воткнул ее в землю.

— Да, парень, — сказал он, начиная рыть первую из множества могил. — Твердый, как камень, — это я.

* * *

Рука Барундина начала болеть, когда он вонзил свой топор в голову очередного орка. Его доспехи были помяты и поцарапаны от многочисленных ударов, и он чувствовал, как ломаются уже сломанные ребра внутри него. Каждый раз, когда он делал вдох, новая боль вспыхивала в его груди.

Это казалось безнадежным. Теперь орки окружили их со всех сторон, и молотобойцы сражались практически спина к спине. Барундин взглянул на отца и увидел, что у того на губах выступила пена крови. По крайней мере, король был еще жив, хотя бы только сейчас.

Грубый тесак врезался в шлем Барундина, на секунду оглушив его. Он инстинктивно взмахнул топором, чувствуя, как тот вонзается в землю. Когда он пришел в себя, то увидел орка, лежащего на земле перед ним, баюкая обрубок своей левой ноги. Он вонзил свой топор ему в грудь, и лезвие застряло.

Когда он попытался высвободить оружие, другой орк, почти вдвое выше Барундина, вынырнул из толпы, сжимая в каждой руке по зловещего вида ятагану. Орк жестоко ухмыльнулся и взмахнул мечом в правой руке, целясь Барундину в грудь, заставив принца дварфов пригнуться. С воплем Барундин выдернул свой топор и поднял его, готовый отразить следующий удар.

Но он так и не последовал.

Гном в сверкающих рунных доспехах вылетел из рядов орков, его сверкающий топор с каждым взмахом рубил врагов по двое и по трое. Кровь орка запятнала его пурпурный плащ и развевающуюся белую бороду. Он был весь в грязи и крови. Еще одним мощным ударом он рассек орка, вооруженного ятаганом, от шеи до пояса.

Барундин в шоке отступил назад, когда Белый Гном продолжил атаку, его топор превратился в крутящуюся светящуюся дугу смерти для орков. Их неуклюжие удары безвредно отражались от его брони или совсем не попадали, когда легендарный воин нырял и извивался в рукопашной схватке, каждый его удар потрошил, разрывал и сокрушал.

Краем глаза Барундин заметил какое-то движение, золотистый свет, и, обернувшись, увидел повелителя рун, Арбрека Сильверфингера. В руке у него был Золотой Рог, сияющий внутренним светом.