Предсказанная - [2]

Каменная плита под задницей была холодной и неуютной.

Вадим встал и пошел по улице, куда глаза глядели, периодически косясь на погасшие витрины и вывески. Минут через пять он сообразил, что именно не так, и поднял голову, посмотрел вдаль. Не поверил глазам своим, обернулся. Ни одного горящего окна. Ни одного рекламного модуля на крыше. Только тусклый оранжевый свет фонарей. И так — до самого горизонта.

Верить, что ради реалити-шоу обесточили всю Москву, было нелепо. Но никакие разумные объяснения в голову не приходили. Экстренная эвакуация? Вот так вот, от силы за час кто-то ухитрился эвакуировать весь центр города? Без паники, без потерявшихся? Да и какой, к черту, час — задремал-то он на несколько минут. Что еще могло случиться? Если вычесть из списка вариантов всю голливудскую романтику параллельных миров, внезапных исчезновений и прочих мистических невероятностей, то вариантов получалось — ноль. Аккуратный овальный ноль, форму которого постепенно принимали глаза Вадима.

Впрочем, был один реальный вариант — неожиданное сумасшествие с галлюцинациями. На самом деле улица полна народа, и машины ездят, и казино с барами работают. Вот только в его мозгу что-то щелкнуло, и теперь он этого не видит. Учитывая привычную Вадимову мизантропию, походило на правду. Он никогда не любил людей, превращенных в толпу. Душные вагоны метро в час пик, людные улицы, давка в автобусах, плотная масса, паштетом выдавливающаяся из дверей наружу… Ему всегда казалось, что он — инопланетянин, не способный почувствовать родства с этими людьми.

И вот теперь все они исчезли. Мечта исполнилась. Но, надо полагать, только в его бреду. Это было бы забавно, если бы не отвращение Вадима к идее «в моем мозгу может что-то настолько сдвинуться». Причем безо всякого желания. Само по себе. Словно от гриппа, только вызывавшего не насморк с температурой, а слепоту к реальности.

Вадим поглядел направо, приметил урну, из которой торчала пивная бутылка. Поморщился — копаться в помойке или просто брать предмет из нее было противно. Но бутылка, к счастью, оказалась не липкой и не грязной. Вадим примерился и залепил ей в зеркальную стену торгового центра. Бросок был мощный. В детстве, на уроке физкультуры, за такой поставили бы пятерку. Бутылка описала положенную дугу и донышком вписалась в стекло. Осколки посыпались на землю.

Он втянул шею в плечи, ожидая положенной в нормальном мире реакции на такую выходку. Пусть людей нельзя было увидеть — но уж ощутить-то их он был обязан. Например, дубинку охранника на своей спине. Вадим спрятал руки под мышки — голова еще как-нибудь заживет, спина тоже, а вот переломанные пальцы — это уже чересчур.

Прошла минута, вторая, а на хулиганство никто не обратил внимания. Хорошо, сказал себе Вадим. Продолжим попытку вернуться в реальный мир.

Он дошел до дыры в стене, пнул ногой по нижнему краю пробоины, расширяя отверстие, нырнул внутрь. Над головой звякнуло и мелко застучало — гитарный кофр задел зазубренный край. Тяжелый и громоздкий предмет давно стал для Вадима частью тела, и он даже не думал, что нужно его снять или хотя бы взять в руки. Теперь на пластике должны были остаться царапины.

Внутри было темно и тихо. Витрины и стенды застыли в безмолвии. На посетителя никто не обратил внимания. Темные ряды стеклянных прилавков терялись во мраке. Допустим, рассудил Вадим, я проник в уже закрытый магазин. Но где сигнализация? Я ее не слышу? И она меня тоже?

Наверное, нужно было разбить прилавок или сделать что-нибудь подобное, но вместо этого Вадим вылез обратно и отправился по улице дальше. Хотелось пить. Теперь уже терять было нечего, и с первым же попавшимся ларьком он обошелся знакомым способом — бутылкой расколошматил стекло и достал пластиковый баллон минералки.

И опять — никакой реакции. Из чего следовало, что с ума сошел мир, а не Вадим.

Это не утешало, напротив — беспокоило. Сумасшедшему в нормальном мире могут помочь — существуют врачи и больницы. А что может сделать один человек со спятившим миром? Нелюбимая голливудщина, знакомая больше по рассказам приятелей, всплыла из подсознания. Хорошо, сейчас продуктов, воды, всякого шмотья вокруг навалом. А через год что делать? Робинзонить в каком-нибудь теплом уголке, проводя всю жизнь с тяпкой и лопатой? А лекарства? Что пить при простуде, Вадим знал. А если он упадет и сломает ногу?

По сумме впечатлений выходило — в спятившем мире лучше и не пытаться выжить. Все равно получится ерунда.

Апрельский ночной холод постепенно пробирался под куртку, надетую на тонкую майку. Хотелось что-нибудь сожрать, причем не шоколадку или сухарики, которых в ларьке было навалом, а нормальную горячую пищу. Дома еда, конечно, была — только вот до Южного Бутово пешком было слишком далеко. Впрочем, в новом раскладе жизни идти туда уже было и необязательно. Вадим с интересом покосился на ближайший жилой дом. Холодильник и плита там найдутся, кровать — тоже. Надо выпить чаю, поесть, отоспаться — а там уже и ясно будет, что делать, как жить дальше.

На пустой желудок Вадим думать не умел и к своим тридцати пяти годам хорошо выучил, что и пытаться не стоит — придумается какая-нибудь глупость. Завтра будет ясно, с чего нужно начать. Где жить, чем заниматься, где найти ресурсы для всего этого. Сейчас — еда, душ, сон. Может быть, повезет, и бывшие владельцы квартиры окажутся людьми не самыми глупыми, найдется приличная книга — почитать перед сном. Вадим прикинул, сумеет ли выбить дверь, если она заперта. Ну, на подъезд найдется хоть одна дверь не фасона «зверь»…