Председатель - [34]
Трубников не пытался ее оттолкнуть, молча смотрел на блестящее от слез лицо. Когда же она отпустила его и скрылась в темноте, он еще несколько секунд недвижно простоял под деревом.
— Что так долго? — спрашивает Кочетков Трубникова, который уже разделся и обметает голиком сапоги. — Я уже начал беспокоиться…
— Напрасно! Просто был большой и добрый разговор.
— Значит, Чернов — человек?
— Да еще какой! Мы с ним тут кое-что затеяли… Мне понадобится твоя помощь…
— Ну что ж, за мной дело не станет. Давай-ка к столу. Будем ужинать…
— А выпить не найдется? — неуверенно спросил Трубников.
— Ого! — поражен Кочетков. — «Я слышу речь не мальчика, а мужа!»
— Замерз что-то…
Кочетков достает с полки начатую четвертинку, стопки.
— И всего-то есть в нашем холостяцком доме! — Он быстро накрывает на стол. — Обслуживание на высшем уровне, — одобряет он сам себя.
И теперь усталость и трудные мысли свалились на Трубникова, придавили плечи.
Разливая водку по стопкам, глянул на него Кочетков.
— Разговор был добрый… а вид у тебя… или устал?
— Да нет… — Трубников провел ладонями по лицу. — Много все-таки сволочей на белом свете, — вздохнул он. — Ну да черт с ними! Не такое перемалывали… За что вьшьем?
— Я — за тебя, Егор.
— Нет, давай — за нас!
Они чокаются, пьют, и в это время по окну, глядящему на улицу, хлестнула ярким светом фар подъехавшая машина.
Затем свет отсекся, из оконной протеми глянуло в избу незнакомое мужское лицо в фуражке.
Трубников и Кочетков поставили пустые стопки на стол, молча смотрят друг на друга. Хлопает входная дверь, в сенях — грубый постук сапог.
— Вот и выпили на посошок! — сказал Кочетков и прошел в свою комнатенку.
В кухню входят четверо. Одернув китель, Трубников заступает им дорогу.
— Не торопитесь, товарищ Трубников, еще успеете, — говорит один из вошедших и отстраняет его прочь.
— Кочетков Василий Дмитриевич здесь проживает? — громко спрашивает другой.
— Да! — слышится спокойный голос.
Кочетков вышел из боковушки, полностью снаряженный в дорогу: в пальто и шапке, — он-то сразу понял, за кем пришли.
— Оружие?
— Гаубица в огороде, — говорит Кочетков. Оттолкнув его, двое проходят в скудно обставленную комнатенку и начинают обыск.
Один из вошедших потянул с полки книгу и обрушил с десяток томов.
— Осторожнее, — побледнев, говорит Кочетков, — это ЛЕНИН!..
Кочеткову делают знак выходить. Трубников протягивает ему сверток с бельем.
Кочетков слегка кивает. Говорить ему ни к чему — каждое слово сейчас на учете.
Трубников подчеркнуто выпрямляется, так отдают приветствие в армии, если не покрыта голова…
По улице бежит Надежда Петровна. Платок сбился с ее головы; поскальзываясь, она едва не падает.
И тут же видит, как фургон, мазнув по забору светом фар, отъезжает от дома. Надежда Петровна чуть не упала, привалилась к забору…
Пересилив себя, медленно, перебирая руками частокол, она идет вдоль изгороди.
Трубников сидел на лавке возле темного окна. Лицо его сухо и спокойно каким-то каменным, мертвым спокойствием. Он не услышал, как хлопнула в сенях дверь, как вошла женщина.
Надежда Петровна так и осталась стоять, прислонившись к дверному косяку…
Областное управление МГБ. В кабинет следователя заходит Калоев. Следователь — крупный, тестовый человек с большими, как лопаты, руками встает при входе начальства. Подследственный — это Кочетков — подымает голову и тоже хочет встать, но Калоев остановил его ласково-властным движением руки…
— Василек, какой счет? — спрашивает он следователя.
— По двум периодам три — два было…
— В чью пользу?
— ВВС.
Калоев цокнул языком и включил радиоприемник. Вначале слышен лишь хриплый шум, затем пулеметный голос Синявского:
— Итак, в третьем периоде команды обменялись двумя шайбами… лидер первенства — команда летчиков — одержала очередную победу со счетом пять-четыре, динамовцы откатились на третье место. На этом мы заканчиваем передачу с центрального стадиона «Динамо»…
Калоев гневно выключает радио.
— Оборонительная тактика подвела, — говорит он огорченно. — Наступать надо… наступать… Слушай, Кочетков, я давно хотел у тебя спросить: зачем ты в лагере крыс ел?
— Для гигиены. — Слабая улыбка тронула лицо Кочеткова — Чтоб грызунов не было.
— Такой веселый и так плохо выглядишь… Беречь себя надо… Никогда мы о себе не подумаем, «а годы проходят — все лучшие годы»… Такого поэта погубили! Что говорил тебе Трубников в ноябре перед праздниками? — спросил неожиданно Калоев.
— Не помню, — пожал плечами Кочетков.
— Ох, какая у тебя память… А двенадцатого октября что говорил?
— Не помню.
— Значит, не хочешь помочь органам? — расстроился Калоев. — Василек, спроси у него, за что Трубников так Советскую власть не любит?
Огорченный Калоев выходит.
Бегут мутные мартовские ручьи по деревенской улице, неся на себе щепки, веточки, накренившийся, совсем размокший бумажный кораблик.
Нависшая над крыльцом сосулька исходит капелью. Стеклянно барабанят капли по дну старой бочки, установленной под водостоком.
Вечереет.
Трубников входит в дом. Надежда Петровна читает письмо Бориса. Она не слышала, как вошел муж.
Трубников с нежной жалостью смотрит на ее проточенную сединой голову, потом осторожно трогает за плечо. Она испуганно вздрогнула и подняла голову.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
Размышление о тайнах писательского мастерства М. Булгакова, И. Бунина, А. Платонова… Лики времени 30—40—50-х годов: Литинститут, встречи с К. Паустовским, Ю. Олешей… Автор находит свой особый, национальный взгляд на события нашей повседневной жизни, на важнейшие явления литературы.
Героиня этой книги — смешная девочка Иринка — большая фантазерка и не очень удачливая «поэтесса». Время действия повести — первые годы Советской власти, годы гражданской войны. Вместе со своей мамой — большевичкой, которая хорошо знает узбекский язык, — Иринка приезжает в Ташкент. Город только оправляется от недавнего белогвардейского мятежа, в нем затаилось еще много врагов молодой Советской власти. И вот Иринка случайно узнает, что готовится новое выступление против большевиков. Она сообщает старшим о своем страшном открытии.
Сравнительно недавно вошел в литературу Юрий Антропов. Но его произведения уже получили общественное признание, — писатель стал первым лауреатом премии имени К. Федина. Эту книгу составляют повести и рассказы, в которых Юрий Антропов исследует духовный мир нашего современника. Он пишет о любви, о счастье, о сложном поиске человеком своего места в жизни.
Лирические повести народного поэта Башкирии Мустая Карима исполнены высокой поэзии и философской глубины. Родная природа, люди, их обычаи и нравы, народное творчество «созидают» личность, духовный мир главного героя повести «Долгое-долгое детство». В круг острых нравственных проблем властно вовлекает повесть «Помилование» — короткая история любви, романтическая история, обернувшаяся трагедией. О судьбах трех старых друзей-ровестников, поборников добра и справедливости, рассказывает новая повесть «Деревенские адвокаты».
В сборник Г. Марчика «Субботним вечером в кругу друзей» вошли короткие рассказы, повесть «Круиз по Черному морю», высмеивающие бюрократизм, стяжательство, зазнайство, мещанство; повесть «Некриминальная история» посвящена нравственным проблемам.
«Голодная степь» — роман о рабочем классе, о дружбе людей разных национальностей. Время действия романа — начало пятидесятых годов, место действия — Ленинград и Голодная степь в Узбекистане. Туда, на строящийся хлопкозавод, приезжают ленинградские рабочие-монтажники, чтобы собрать дизели и генераторы, пустить дизель-электрическую станцию. Большое место в романе занимают нравственные проблемы. Герои молоды, они любят, ревнуют, размышляют о жизни, о своем месте в ней.