Предмет простой - [7]

— Бабушкина банка! Боже мой, я забыла ее на кухонном столе! Дура, страшная дура!

Впасть в отчаяние Алина не успела, над головой раздался тонкий свист, какой порождает падающий с большой высоты предмет.

Краем глаза Алина заметила, как шмыгнуло мимо нечто странное, словно состоящее из клуба дыма, то ли птица, то ли зверь, размером не больше кролика с изогнутой спиной и настороженными треугольными ушами.

— Лови, а то разобьется! — взвизгнул странный зверь знакомым голосом.

Алина испуганно протянула руки, и тотчас ладоней коснулось что-то гладкое и округлое. Алина схватила это что-то и крепко прижала к груди. Бабушкина банка. Банка из-под вопроса с длинным инвентарным номером, взятая бабушкой в хранилище в Алинин день рождения. Ее наследство, единственно нужная вещь. Вернее, теперь уже обязательно надлежащая возврату… Стоп! Но ведь брала бабушка банку полную и с крышкой, а сейчас она пустая и открытая… Вроде книжки с оторванной обложкой. И как такую возвращать?

— Об этом не волнуйся, — вылез из-под локтя дымный зверь, вырастил за спиной два бабочкиных крыла и неторопливо закружил вокруг. — Это был одноразовый вопрос. Его использовали, и больше он никому не нужен. Так что теперь в эту банку поместят другой.

Ну да, конечно же, другой… Какую-нибудь белиберду о рисовом пудинге или змеиных головах. И все же, что так хотела узнать бабушка в тот день, когда Алина появилась на свет?

— А что за вопрос был в этой банке? — Алина зачарованно смотрела на переливы дымной шерсти и с трудом подавляла в себе искушение дотронуться до черно-синего бока. Интересно, какой он на ощупь? Мягкий? Теплый? Или рука попросту провалится сквозь него, закручивая зверя завитками, как сигаретный дым.

— А этого уже никто не знает. Варенье съедено, банка вымыта, и теперь пустее пустого. Отпускай ее, она сама дорогу найдет, — зверь щекотнул Алину по руке длинным струящимся хвостом. Алина вдруг узнала это небрежное касание, от неожиданности слегка разжала пальцы, и банка тотчас вывернулась из рук, полетела куда-то вглубь стеллажей и затерялась среди точно таких же пузатых подружек.

— Ой, а я тебя знаю! — крикнула Алина дымному зверю. — Ты кошка! Кошка Пемоксоль, верно?

Зверь испуганно втянул крылья и внимательно посмотрел Алине в глаза:

— Верно. Кошка. Только зовут меня иначе.

— А как? Как тебя зовут?

По тому, как сверкнули желтые кошачьи глаза, Алина вдруг поняла, именно этот вопрос хранился в сбежавшей от нее банке номер HХ-IIN-10059.J.819-03, и именно за этим ответом она сама сюда попала, и это для нее лично очень и очень важно, важнее, чем жизнь на Марсе. Но темнота вокруг плавно стронулась с места, стремительно набрала обороты завертелась, как детская карусель, смазывая в серое пятно бесконечные стеллажи и банки, подхватила Алину и поволокла обратно.

— Нет! — закричала Алина, растопыриваясь, как Жихарка из детской сказки, в тщетных попытках зацепиться хоть за что-то в вертящейся темени. — Нет! Дайте мне еще десять секунд! По-жа-луй-ста…

Темень замерла, и во внезапно наступившей тишине тихий голос прошептал:

— Меня зовут Алка.

* * *

По подоконнику вползло пятно солнечного света, прокралось на офисный стол, скользнуло по экрану монитора и повисло на стене, зацепившись за обрезанные зигзагом края черно-белой фотографии, с которой совсем юная бабушка насмешливо смотрела на претенциозную обстановку приемной. Алка улыбнулась ей в ответ и, лениво откинувшись в кресле, поднесла к глазам крохотное зеркальце. Еще два часа назад она металась по приемной и тщетно пыталась выполнять свои служебные обязанности. И впервые в жизни ни на чем не могла сосредоточиться: из головы тот час вылетали все распоряжения, пальцы выплясывали на клавиатуре истеричный канкан, лица посетителей сливались в одно красно-розовое просительное пятно, за дверью бесновался шеф, кофе проливался на поднос, компьютер зависал. И такая карусель царила до тех пор, пока Алка не взбунтовалась. Она вытолкала всех из приемной, выключила компьютер, заварила себе кофе и, под комариный писк снятой телефонной трубки, достала из сумочки пудреницу. Крохотное зеркальце разбивало лицо на кусочки, из которых Алка теперь складывала верную картинку. Оказалось, что глаза у нее бабушкины — золотисто-карие с уголками, слегка приподнятыми к вискам. Робкие веснушки на носу и щеках ничуть ее не портят, а, напротив, придают лицу нежный девический шарм. Нос длинноват, да и бог-то с ним. Рот маленький с плотными упрямыми губами был бы хорош лет пятьдесят назад, а нынче в моде большие чувственные рты. Ну и черт с ней, с модой — она капризна и переменчива, за ней гоняться — жизни не хватит. Алка поймала в зеркало улыбку. М-да, зубы мелки, остры и неровны. Сколько переживаний и слез она пролила из-за них в юности! Смешно вспомнить. Уши… Уши великоваты. Скулы слишком резки. А брови постоянно норовят потерять форму, только Алка им не позволяет, безжалостно выщипывая каждую лишнюю волосинку. Пожалуй, с человеческой точки зрения она некрасива. И впервые эта мысль не вызвала никаких отрицательных эмоций. Какое ей теперь дело до человеческих оценок? Ведь она кошка. Острозубая кошка с чуткими ушами, любопытным носом и золотистой шкуркой. И как кошка она сногсшибательно хороша, задери ее овчарка! Жаль только, что у нее нет хвоста, который можно было бы задрать трубой и рвануть по крышам.