Предел тщетности - [42]

Мы вышли на улицу и сели в Наташкин черный джип. Я был против покупки ею внедорожника, уверял, что это дешевые понты, хотя они совсем недешевые, говорил, что придется ездить исключительно вокруг заправки, что проще было бы приделать к нашей комнате колеса и руль, но Наталья не прислушивалась к голосу моего разума, а загадочно улыбалась. Нет, я не завидовал, я ревновал, если такое возможно — ревновать женщину к машине. Она была большая, уютная, благоухала внутри и блестела снаружи, почти что безупречная колесница, а я не обладал подобными достоинствами.

Зачем женщине большая тачка? С мужиками проще. Большая машина есть продолжение мужского начала. Правда злые языки утверждают — у кого большой джип, у того маленький член. Мне кажется, что данную фразу придумали безлошадные пешеходы с огромными фаллосами. Так сказать в отместку.

Старо, как мир — когда я купил первый цветной телевизор, один мой знакомый, не имевший оного чуда техники, на полном серьезе убеждал меня, что от просмотра цветного изображения можно испортить глаза.

А у женщины машина что, продолжение вагины? За других не скажу, но у Натальи там все в норме. Короче, сплошной туман.

В большом торговом центре, конечной точке нашего путешествия я в который раз наглядно убедился, что заблуждался, собираясь сменить имидж в одиночку. Моя нерешительность в бытовых вопросах, граничащая с некомпетентностью проявилась в полной мере и, если бы не отважное вмешательство супруги, достойное всяких похвал, я бы до вечера бродил среди стройных рядов костюмов, полчищ брюк и эскадронов рубашек. В будний день, в утренний час, в пустом зале Наталья собрала вокруг себя всех имеющихся в наличие продавцов — двух миловидных девушек, прыщавого парня и начала инструктаж. Находясь на расстоянии, метрах в двадцати, и выражая всем своим видом мрачную индифферентность происходящему, я, тем не менее, краем глаза внимательно следил, как Наташка произносила вводные, втолковывала, какими мазками надо преобразить одиноко стоящий монумент, изображающий мужчину, чтобы блеклый памятник соответствовал оригинальному названию. Жена обозначала мое присутствие легким кивком головы, три пары глаз продавцов, как по команде, поворачивались в мою сторону, оценивающе оглядывали меня с ног до головы, и в их барражирующих взглядах я ощущал больше презрения, чем сочувствия. Давненько я не чувствовал себя так унизительно. Нет всякое в жизни случалось, но именно так, пожалуй что только на медицинской комиссии от военкомата, где я стоял голый перед врачихой лет тридцати. Она приказала повернуться к ней спиной, наклониться как можно ниже и руками раздвинуть ягодицы как можно шире.

Утешало только одно — врачиха за день видела столько волосатых жоп, что моя пятая точка, вкупе с болтающимся между ног отростком, не могла произвести на нее никакого впечатления. Я в ее представлении был одним из голых манекенов среди скопища таких же обнаженных уродов, не способных вызвать не то что сексуального волнения в душе, но даже слабого намека на эротизм.

* * *

В отличие от меня Наталья знала, чего хочет от жизни, какого цвета, размера, фасона, количества и качества услуги обязана предоставить ей цивилизация в обмен на презренные дензнаки, добытые потом и трудом, хотя и не всегда праведными путями.

Жена щадила меня — отметая множество предложений, она заставила обрядиться только в один костюм, который в итоге и купили. Две пары брюк Наталья выбрала на глазок, прикинув лишь длину, а рубашки подобрала по размеру воротника. Экзекуция кончилась значительно быстрее, чем я предполагал. Мы еще заскочили в секцию с джинсами, Наташка примеряла их, приложив к моим бедрам, остановившись на парочке, купила, не спросив моего мнения, так как заранее знала, я соглашусь, что на Марсе яблони цветут, лишь бы покончить с вынужденным шопингом.

День явно не задался, унижения не закончились. Мы вышли из торгового центра и прошли на стоянку. Представьте картину — жена вышагивает в авангарде, беседуя на ходу по телефону, муж семенит чуть сзади с двумя пузатыми бумажными пакетами в обеих руках и пузом посредине. Я поймал на себе насмешливый взгляд парковщика безошибочно определившего мое незавидное положение в иерархической лестнице отдельной семейной ячейки. Расстались у машины — Наталья поехала по делам, всучив деньги на такси, несмотря на мои возражения. Крещендо — она сунула мне купюры, не считая — сумма оказалось такой, что можно было прошвырнуться с ветерком до Рязани пару раз туда и обратно. Напьюсь, — подумал я, усаживаясь в такси.

В желании напиться не было ничего оригинального. Собственно говоря, я только этим и занимался последние полгода, разбавляя тягучие дни алкоголем. Кризис, не спросив меня, разрезал жизнь на две части — до и после. В прошлой жизни меня трудно было причислить к пьяницам, я любил временами покутить с приятелями, но действительность за окном диктовала условия — загулы были редкими, заканчивались значительно раньше, чем деньги и желание развеяться. В самый разгар веселья бросишь украдкой взгляд на часы и все, пиши пропало. Сразу вспоминается, что завтра надо непременно, кровь из носу, перелопатить кучу дел, да еще жена чего-то просила купить настоятельно, по дороге домой позвоню и аккуратно выведаю. Вздохнешь обреченно — извините мужики, и мужики поймут, сами засуетятся, собираясь по домам. Прощаясь в дверях, обязательно зафиксируют — хорошо посидели, в другой раз так оторвемся, а сегодня видать, не судьба.