Предательство высшей пробы - [19]

Макмейн немного постоял, стараясь собраться с мыслями. Он был готов к смерти. Смерть стала для него чем-то неизбежным с тех пор, как он принял решение покинуть Землю. Он не знал, как и когда это произойдёт, но был уверен, что уже скоро. Он всегда знал, что не дождётся наград за оказанные услуги, а именно «за безупречную службу» Кероту. Возможно, он и предатель, но в глубине души он был уверен, что никогда не примет плату за то, что не заслужил.

Теперь смерть была близка, и Себастиан Макмейн был почти рад этому. У него не было желания бороться с ней. Таллис смог бы сопротивляться смерти до самого конца, но Таллису не довелось нести чудовищное бремя вины, которое не покидало Макмейна до самой его смерти, как бы ни старался он оправдать свои поступки.

С другой стороны, он должен был исчезнуть, это сослужило бы хорошую службу. Времени оставалось мало, и действовать надо было решительно. Но как?

И вновь его интуиция подсказала ему ответ прежде, чем он успел додуматься до него.

«Они узнают, — думал он, — но всё равно никогда не будут уверены до конца. Я стану бессмертным. Моё имя будет жить в веках, и ни один землянин не получит больше имени Себастиан, и каждый откажется от фамилии Макмейн».

Он потряс головой, чтобы лучше соображать. Зачем тратить время на размышления, если предстоит так много сделать.

Сначала Таллис. Макмейн отправился на поиски медицинской сумки, которая, как он знал, имелась в каждом отделении любого корабля. Разбитая дверца стенного шкафа висела на петлях, и за ней Макмейн увидел сине-зелёный медицинский символ, которым пользовались керотийцы. На потолке тускло светились три неразбитых плафона. Он раскрыл сумку, надеясь найти что-нибудь вроде бинта. Прежде Макмейн никогда не интересовался содержимым аптечки. К счастью, он умел читать по-керотийски. Военное руководство позаботилось о том, чтобы упростить орфографию, так что слова были написаны так, как они произносятся.

Усилием воли он постарался заставить себя думать. Удар по голове плюс странное воздействие центробежной силы повредили его внутреннее ухо; искажённая гравитация заставляла его глаза видеть предметы под двумя различными углами зрения, что создавало сумятицу в мозгу.

Здесь был бинт, прекрасно. Он был намотан на катушку, совсем как на Земле. Макмейн потратил несколько минут, тщательно опутывая руки и ноги Таллиса.

Затем он вытащил пистолет из наручной кобуры генерала — ему никогда не позволялось носить такую же — и, твёрдо держа его правой рукой, отправился исследовать корабль.

Двигаться вперёд было очень трудно. Центробежная сила менялась в различных точках корабля. Коридоры были захламлены обломками, каждый из которых, казалось, жил своей собственной жизнью: каждый кусок медленно передвигался под воздействием различных сил. Как только основная масса сдвигалась, изменялась скорость вращения корабля, так как срабатывал закон угловой инерции. Корабль был наполнен стуком, шуршанием, скрежетом, все эти обломки словно старались найти спокойное место, чтобы корабль обрёл равновесие.

Он обнаружил, что дверь в каюту Оссифа не заперта, а его самого там нет. Оссиф был в каюте Лупата, пытаясь помочь молодому офицеру встать на ноги.

Увидев Макмейна у двери, Оссиф воскликнул:

— Вы живы! Как хорошо! Помогите мне… — Тут он увидел пистолет в руке Макмейна и замолчал. Макмейн выстрелил, и пуля вошла Оссифу точно между глаз.

Лупат был в полубессознательном состоянии, он так и не понял, что ему грозит опасность. Взрыв, разнёсший его мозг, не дал ему осознать это.

Как во сне, Макмейн добрёл до каюты Хокотана, держа оружие наготове. Он обрадовался, когда обнаружил, что генерал уже мёртв — шея у него была свёрнута с таким мастерством, как будто это сделал палач. Всего лишь час назад он с удовольствием бы всадил в Хокотана пулю и смотрел бы, как тот медленно умирает. Но генерал искренне перед ним извинился, и теперь Макмейн был рад, что ему не придётся его убивать.

Оставалось пять членов экипажа, призывников из резерва, — механик и его помощники. Они должны находиться в хвосте корабля, в машинном отделении. Чтобы попасть туда, надо было пересечь ось вращения корабля, когда гравитация менялась, опускаясь до нуля и вновь поднимаясь. Его вырвало, и он почувствовал себя лучше.

Он осторожно отворил дверь в машинное отделение и тут же с силой захлопнул её, увидев, что там произошло. С одного из реакторов слетела защитная крышка, и в комнате была очень высокая радиация. Все рабочие погибли.

Страх исчез так же быстро, как и появился. Должно быть, он получил дозу в несколько сот рентген — ну и что? Немного радиации не сможет повредить мертвецу.

Но теперь он убедился, что возможности бежать у него не было. Двигатель уничтожен, одноместный связной катер — единственное средство спасения — был отослан неделю назад, да так и не вернулся.

— Если бы связной катер был по-прежнему на своём месте…

Макмейн покачал головой. Нет, лучше уж так. Намного лучше.

Он повернулся и пошёл в гостиную, где лежал связанный Таллис. На этот раз он чувствовал себя гораздо лучше, когда проходил нулевую отметку притяжения.