Предательство - [6]

— Торкин… — Джион Гинт схватил сына за руку. — Он ожидает, что мы будем присутствовать при клеймении. Мне это тоже не нравится, но мы должны остаться, иначе нам тоже достанется.

Тор посмотрел на Меркуда. На этот раз их взгляды встретились. На лице старика все еще было написано удивление.

В это время Гот рассказывал собравшимся, как ему удалось найти Чувствующую, и выразил удивление по поводу ее глупости, поскольку она использовала свой дар так неосторожно. Наконец повествование было закончено.

— Приступайте! — скомандовал он.

У Марии началась истерика. Она вырывалась и царапалась, потом попыталась прибегнуть к волшебству. Однако, как и предупреждал Меркуд, и Инквизиторы, и их лошади были защищены таинственным архалитом. Он не просто отражал ее удары, но и возвращал их обратно.

Тор не мог дольше наблюдать ее муки. Не долго думая, он собрал силу и представил, что швыряет ее, как снежок. Девушка безвольно осела на землю. Старик на вороном коне явно понял, что это произошло не просто так: Тор ощутил его ужас, но не осмелился снова поднять глаза. Мать Марии взывала к богам, моля их покарать негодяев, которые отняли у нее дочь.

Ее услышал лишь Тор. Инквизитор Гот был слишком увлечен, наблюдая за расправой. Один из его подручных достал из мешка что-то вроде уздечки из сыромятной кожи, на которой сиял большой овальный камень. Двое других по-прежнему прижимали обмякшее тело Марии к земле, в чем уже не было необходимости, а еще один приподнял ей голову. Рус натянул на нее уздечку. Это была самая настоящая уздечка, даже с металлическим трензелем, который теперь оказался во рту у девушки. Мария очнулась и начала тихонько всхлипывать: трензель больно давил ей на язык. Мужчины затянули уздечку на затылке и закрепили двумя штырями. Грубые руки подняли девушку и сорвали с нее одежду. Теперь она стояла, едва держась на ногах — голая, дрожащая, онемевшая от ужаса, с отвратительной сбруей на голове.

Большинство мужчин отвели глаза. Им было стыдно смотреть на Марию. Стыдно, что ее обнажили перед ними, стыдно, что они не смогли ее защитить.

Торкин чувствовал, что больше не в силах сдерживаться. И тут у него в голове снова зазвучал голос — такой же уверенный и спокойный:

«Твое время еще не пришло, мой мальчик. Сиди тихо».

И в висок снова впилось раскаленное жало. Тор был слишком ошарашен вторжением в свое сознание, и сила, которая росла в нем, схлынула.

Тем временем к Марии подвели деревенского кузнеца. В его руках было клеймо со звездой — ненавистным знаком, которым помечают Чувствующих.

— А теперь, кузнец, — проговорил Гот, — заклейми ее, как было сказано. Или… тебе конец.

Кузнец хорошо знал Марию. Эта девушка очень нравилась его единственному сыну, славному серьезному пареньку. У них уже шли разговоры о свадьбе… Он стоял с клеймом в руке и не мог пошевелиться.

— Выполняй приказ! — взвизгнул Гот, срывая голос. Кузнец словно ничего не слышал. В гневе Инквизитор спрыгнул с лошади и вырвал дымящееся клеймо из его безвольно опущенной руки.

— Убей его, — бросил он своему помощнику.

Рус не имел ничего против. Один удар — и голова кузнеца покатилась по земле, пока не наткнулась на изуродованное тело Боджа. В толпе раздались вопли ужаса. Но Гот не обращал внимания ни на них, ни на обезглавленное тело, которое все еще дергалось, выплескивая кровь. Убедившись, что его подручные достаточно крепко держат девушку, он с яростью вдавил конец дымящегося железного прута в ее маленькую грудь, затем в другую. К запаху крови примешался отвратительный смрад паленого мяса. Гот выдержал паузу и закончил работу, прижав клеймо к ее промежности.

— Итак, мы избавились еще от одной носительницы зла, — объявил он, обращаясь к бледным, потрясенным селянам. — Больше она не сможет соблазнять мужчин, плодить ублюдков и передавать им свое проклятое умение.

И, как ни в чем не бывало, обратился к хозяину постоялого двора:

— Мы проделали долгий путь по пыльным дорогам и хотим пить.

Тот молча ткнул пальцем на дверь своего заведения.

Инквизиторы, которые держали Марию, швырнули искалеченную девушку на телегу. Словно забыв об опасности, односельчане собрались вокруг Марии. Одни укрывали ее своей одеждой, другие ласково поглаживали по голове, обещали позаботиться о ее семье. Но она никого и ничего не слышала.

Один из мужчин поднял голову кузнеца и почтительно положил ее на окровавленный труп — так кладут шлем на грудь павшего в битве воина. Несколько человек тут же подошли, подняли тело и унесли прочь.

К Боджу никто не прикоснулся.

Надо убираться отсюда, и побыстрее. Эта мысль возникла у Тора первой и теперь вернулась снова. Широким шагом — чтобы никто не подумал, что он торопится, — юноша направился к отцовской повозке, бросил чернила, перья и пергамент сзади под навес, взобрался на козлы и взял вожжи. Снова взглянуть на странного старика в широкополой шляпе он не посмел. Едва отец оказался рядом, Тор гикнул, и Сударыня повлекла повозку в сторону Гладкого Луга — деревни, расположенной в нескольких милях восточнее Твиффордской Переправы, где они будут в безопасности.

По пути домой отец и сын не обменялись ни словом.