Предатели - [35]

  И, молча, присел, как истинный кавказец, на корточки. Булыга ухмыльнулся, вспомнил свою "пацанскую" юность, присел напротив боевика, положив автомат на колени.

   Амир кивнул на руку морпеха, покоившуюся на перевязи в медицинской косынке:

  - Зацепило?

   Булыга показал глазами на бинт на шее:

   - Царапнуло?

   Амир поморщился и начал без предисловий:

  - Мне нужно уйти, и моим людям тоже. Будешь мешать, я всё равно уйду. Сам понимаешь, нас больше. Положишь моих ещё сколько-то, но и ведь всех своих угробишь..

   - Мда, предлагаешь разойтись краями?

  - Ну, как говорят московские коммерсанты и деляги, разойдёмся краями, тем более, ко мне скоро подойдут, и тогда уже вы просто останетесь навсегда в этих горах. Генералам сейчас не до вас, помощи вы не дождётесь, поэтому пропускайте - и мы уходим, и вы живые.

   -Без проблем, - отвечал, немного подумав, Булыга, - только у меня условие: своих убитых вы оставляете здесь, стволы тоже, раненых тащите как хотите. Мне ведь надо будет отчитываться перед своими, рано или поздно нас всё-таки попытаются найти, что мне им говорить?

   -Хорошо, что ещё?

   - Да и неплохо бы позолотить ручку, а то ведь всё равно узнают, что главный ушёл. Может, меня ещё предателем обзовут да из армии попрут, а мне да и родителям моих погибших матросов небольшая материальная помощь не помешала бы. Ты как, уважаемый, на это смотришь??.

   Глаза полевого командира зло сверкнули, и он зашипел, словно разбуженная змея:

  - Слышь, ты воин или торгаш? Если я тебе ничего не дам, я продержусь ещё сутки, подойдут мои люди с помощью, ты представляешь, что с вами будет?

   Булыга застенчиво улыбнулся и с обаятельной улыбкой произнёс :

   - Нам как раз двести тысяч зелёных до пятихатки не хватает. Кто там, говоришь, подойдёт, Салтан?

   Боевика передёрнуло, и он скривился, как от ноющей зубной боли. Сплюнув, он долго смотрел в землю.

   - Я тебя понял, ерси. Хитрый ты. Взяли всё-таки моих посыльных. Знаешь, что мне деваться некуда. Я дам тебе двести кусков, и оставлю трупы мюридов и оружие… Радуйтесь… Но ведь на этом война не закончится, за нас горы и...

   - Уважаемый, давай без патетики. Давай договоримся, как ты мне баксы передашь, и как мы вас выпустим, - прервал его Булыга.

   - Я сам тебе передам, здесь же. Мой младший амир строит и выводит моих моджахедов. Своих построй, чтобы их тоже видели. Как мои прошли в проход и через твоих - баксы твои, ты меня отпускаешь и дай мне слово что…

   - Я тебе даю слово офицера, что никто, повторяю НИКТО ИЗ МОИХ МОРЯКОВ не сделает ни одного выстрела по вам, и я тебя отпущу, как и договаривались. В конце концов, ведь кто-то из ваших может и пустить весть нашим особистам, что русский выпустил вас за деньги, а мне такая реклама ни к чему…

   Боевик криво ухмыльнулся, резон в словах офицера морпеха был, да к тому же он дал слово, иногда слово, данное в таких обстоятельствах, много значит..

   Грязные, как черти, с красными от усталости глазами, поддерживая раненых, моряки выстроились вдоль обрывов. Булыга слово держал: от тропинки наверху прибыли разведчики Степного и выстроились, задрав стволы автоматов вверх, на фланге второго взвода. Вова всё порывался что-то спросить ротного, но тот хмуро молчал и оживился, когда очнулся Ануфриев. Шепнул ему пару слов на ухо и зачем-то дал многозначительного пендаля связисту, пытавшемуся тоже вылезти посмотреть на уходящих боевиков...

   Ротный и полевой командир стояли у воронки друг возле друга и молча наблюдали, как уходят в русло ручья боевики. Взгляды с обеих сторон могли прострелить любого насквозь. Боевики, заросшие щетиной до самых глаз, скрежетали зубами, держали автоматы и пулемёты стволами вверх, помогали идти раненым. Возле ручья у кучки камней стоял Кошкин в некогда роскошном кожаном плаще, всё с теми же нелепыми, но весьма удобными абверовскими очками на грязном, измазанном кровью лбу. Кошкин держал на плече любимый ПКМ ротного и угрюмо пялился на боевиков, зыркающих исподлобья на него и двух матросов за его спиной. Боевики прошли все, немного их осталось, но матросов осталось намного, в несколько раз меньше. Амир передал две запаянные в целлофан пачки Булыге. Морпех надрезал упаковку, проверил содержимое.

  - То что надо, настоящие..

   - Я слово держу, - буркнул боевик.

   - Я тоже, иди, догоняй...

   Амир обернулся на ротного, посмотрел и с вызовом произнёс:

  - Ну, хоть и держишь, но всё-таки сам себя считаешь предателем, я по глазам вижу..

   - Иди, хватит мне тут воспитательную работу вести..

   На следующий день с утра была солнечная погода. Пара вертолётов МИ-8 под прикрытием "двадцать четвёрок" прошла над лощиной. Степной выпустил в воздух ракету, наземных сигнальных патронов не было. Вертушки пошли на второй заход. Моряки замахали руками, а матрос Кошкин, выпросивший у Степного потрёпанный фашистский флаг с базы диверсантов и насадивший его на сучковатую палку, начал изображать болельщика на стадионе, размахивая им из стороны в сторону…

   Первыми рейсом отправили раненых и убитых. Фельдшер, прибывший вместе с комбатом Перегудовым, занялся раненым Ануфриевым и пообещал, что майор будет жить...