Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.) - [19]

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕАТР

ПОЛИТИКА МНОГОЕ БЕРЕТ от театра, от шоу. Она не может существовать без театрального пафоса и драматизма, без актерства и превращения масс в зрителей. И театр черпает сюжеты в политике. А в авторитарном обществе театр становится делом политическим. Эзопов язык театрa – политическая сила. В 1986 году, когда границы разрешенного были неясны, а репрессивная машина еще готова к подавлению инакомыслия, неформалы решили использовать форму театра в интересах агитационного содержания политики.

Сразу после приезда студентовисториков в Москву с сельхозработ «общинные социалисты» организовали дискуссионный клуб исторического факультета МШИ имени В. И. Ленина и межфакультетскую стенную газету, которая каждый раз выходила под новым названием: «Айсберг», «Ледокол» и так далее. Центральным материалом первого выпуска газеты стал мой памфлет «Обыкновенный рашизм», направленный против консервативного педагога К. Раша, выступившего 21 октября с лекцией в МШИ. Через несколько лет против Раша выступила и большая пресса (журнал «Огонек» даже под тем же заголовком), но в 1986 году педагог-милитарист пользовался поддержкой партийных органов. В статье воинствующий консерватизм Раша сравнивался с нацизмом, взгляды характеризуются как реакционные и казарменные: «Вот он, идеал школы, какой там школы – всего общества – лучезарная казарма, стройные колонны и ряды, беспрекословное подчинение старшим».

Студентам удалось даже передать текст статьи самому Рашу с предложением дать ответ. «Ответ» последовал из партийных органов.

Оказывается, патриотический педагог не поверил, что статья инициирована студентами, и решил, что имеет дело с происками влиятельных врагов. «Нам сообщили, что Раш собирается отвечать на наш выпад в партийной прессе. Я помню, нам это очень польстило» – вспоминает В. Гурболиков. Но парторганизация истфака настаивала, чтобы дело уладили миром, что и было сделано при посредничестве студента-коммунара с физфака И. Колерова и журналистки О. Мариничевой. Они организовали телефонный разговор между редакторами «Айсберга-Ледокола» и их «жертвой». Раш заявил, что его оппоненты не представляют подлинную молодежь, каковую отождествил с воинами-»афганцами», с негодованием отклонил предложение опубликовать в стенгазете ответ, но от преследования обидчиков также отказался.

В передовице к газете предлагалось создать дискуссионный клуб. Чтобы обсуждение политических вопросов было как можно более откровенным и в то же время не повлекло за собой репрессий по линии партийных и комсомольских органов, инициаторы решили начать с театрализованной дискуссии. Мнения высказывались от лица не самого говорящего, а некоего образа. Первым шоу подобного рода стал «Суд над империализмом». Судебная коллегия, в которую вошли два члена КПСС и я, вынуждена была оправдать империализм «за недоказанностью преступлений» после яркой защитительной речи адвоката Андрея Исаева.

Вспоминает А. Исаев: «Моя задача была превратить процесс в суд над советской системой. В это время я считал, что буржуазная демократия была меньшим злом, чем советская система, но все-таки злом. Я строил защиту по принципу „зло, предотвращающее меньшее зло“. Я сопоставлял ФРГ и ГДР, Северную и Южную Кореи. Контраст разительный, хотя и империалистические системы не безгрешны»[27].

Поскольку западная система («империализм») не была идеалом «подпольщиков», они решили предложить студентам и конструктивную программу. Корректировка тематики клуба в социалистическом направлении совпадала с желаниями партийной организации – коммунисты еще не знали, что им предлагается в качестве конструктивной альтернативы капитализму.

В канун ноябрьских праздников 1986 года прошла театрализованная дискуссия «Социализм и демократия». «Анархисты», «социал-демократы», «троцкисты», «югославские коммунисты» и «представители КПСС» должны были коротко изложить свои взгляды по этому вопросу и затем перенести дискуссию в зал. Дискуссия собрала аншлаг и длилась два дня. Сенсацию вызвало выступление Андрея Исаева, который играл анархиста. Это было первое публичное цитирование бакунинской критики марксизма в современной России.

Вспоминает А. Исаев: «Когда я произнес эту речь, я напугался сам. Где-то посередине у меня просто мурашки начали бегать по спине, и было твердое ощущение, что по завершении выступления встанет кто-нибудь из администрации и скажет: „Ну все, достаточно, я думаю, что надо закрывать мероприятие и принимать оргмеры. Когда потом пошло обсуждение, у меня отлегло от сердца – народ сочувствовал“.

Анархическая речь А. Исаева разделила присутствующих на шокированных и увлеченных новой для них идеей. Исаев увлекся и защищал взгляды, которые не отстаивал еще и в нелегальных дискуссиях. После жарких споров зал склонился к золотой середине, согласившись в основном с «югославами», но признав серьезность анархизма. Что касается коммунистов, один из которых искренне пытался защитить свою партию, то их «фракция» была просто сметена волной критики.

В первый день зал настолько очевидно сочувствовал оппозиционным взглядам, что на следующий день организаторы попросили студентов и преподавателей защищать доктрину, которой официально все были привержены. Но зал, включая идейно выдержанных коммунистов, продолжал наслаждаться праздником плюрализма. Дискуссия продолжалась пять часов.