Предания старины глубокой - [52]

– Если ты в состоянии держать в кулаке не только свое село, но и весь Вицхинский магал, неужели не в состоянии справиться с одним односельчанином?!

– Он мой зять, а зятья мне не подвластны, – ответил Шахмардан.

После этого хан решил явиться в село Гуйми незамеченным и застать Али-хаджи у себя дома.

Однажды, ранним летним утром хан объявил нукерам, что он намерен посетить село Кунди, велел оседлать лошадей. И отправились они действительно по дороге, ведущей в Кунди, а в одном из ущельев повернули в сторону села Гуйми, чему удивились и сами нукеры.

– Мы должны войти в село незамеченными, значит надо будет подниматься с противоположной стороны, по тропинкам, – сказал хан.

Гуйминские пастухи, пасущие скот на высоких горах, заметили как хан в узких ущельях по труднодоступным тропинкам пробирается к их селу и немедленно послали гонца к Шахмардану, сообщить об этом. Шахмардан тут же велел домашним зарезать барана и готовить хинкал, а сам поспешил к Али-хаджи. Вернувшись домой, Шахмардан, как ни в чем не бывало, стал громко читать Коран, сев на самое видное место веранды. Поднявшись в село, хан с нукерами слезли с коней и без шума направились к дому Али-хаджи. Хан встал возле ворот и крикнул:

– Али-хаджи, на этот раз я твой гость, не всегда же мне гостить у Шахмардана!

Из окна выглянула красивая девочка лет 14–15-ти и тут же скрылась. Затем вышла жена Али-хаджи, Итта:

– Заходите, заходите, дорогие гости, но как жаль, что Али-хаджи нет дома, – сказала она с радушным выражением лица.

Хан кивком головы велел нукерам обыскать дом. Нукеры гурьбой влетели во двор, обошли весь дом, каждый уголок, но Али-хаджи не обнаружили. Это сильно разозлило хана и, ругаясь, он направился в сторону дома Шахмардана.

– Что за красавица выглянула в окно в доме у Али-хаджи? – спросил хан нукеров.

– Это дочь Али-хаджи, Зайнаб, – ответили ему.

– Почему я ее никогда не видел? – спросил он.

– Можно сегодня же и увидеть, говорят, она хорошо поет, – ответили нукеры.

При подходе к дому Шахмардана, почуяв запах варящегося свежего мяса, хан заулыбался.

– Что, Шахмардан, дочку ли выдаешь замуж, сына ли женишь, к какому пиру готовишься? – крикнул хан еще с улицы.

– Почтенный хан, мы едим и в будние дни, и гостям рады, что приехали составить нам компанию! – сказал Шахмардан, закрывая Коран, что только что читал.

– Тогда вынеси свой кувшин с бузой, у нас глотки пересохли от трудной дороги! – воскликнул хан.

Вынесли кувшин с бузой, и хан жадно стал пить бузу из горлышка, затем отдал нукерам.

– Где наша тавхана? – спросил хан, хотя прекрасно знал, где она.

Пока гости на коврах и подушках отдыхали, подоспел и хинкал. Наевшись и напившись, хан требовал веселья. Привели поющих женщин с бубнами и парней с балалайками. В разгар веселья хан вспомнил про дочь Али-хаджи.

– Что-то ты хитришь, Шахмардан, чужие хурджины раскрываешь, а свои прячешь подальше? – сказал хан с издевкой.

– У меня нет от тебя тайн, мой хан, все, чем я располагаю, перед тобой, – удивился Шахмардан.

– Не все передо мной, наслышан я о твоей племяннице Зайнаб, которая лучше соловья поет.

– Мой хан, да она же еще девчонка, я сам еще не слышал, как она поет, – отнекивался Шахмардан.

– Ну тогда вместе послушаем, привези ее сюда, – стал настаивать хан.

Все в округе знали о любви Агалар-хана к красивым девушкам, и о его забавах, и потому девушки избегали встречи с ним.

Шахмардану пришлось послать за племянницей. Зайнаб пришла одетая в старье и с запачканным сажей лицом. Дали ей бубен и она неохотно что-то спела.

– Теперь пусть эта девушка передаст мне свой бубен! – потребовал хан и, взяв бубен в руки запел:

Без ухода не вырастить

Черные бобы цудахарцам,

Не умывшись не показать

И красные щечки Зайнаб…

Спел хан и послал Зайнаб умываться. Тут к Шахмардану подошли сельские парни с кинжалами за поясами и что-то сказали ему на ухо. Шахмардан бросил суровый взгляд на хана и встал в окружении парней.

– Чего же ты испугался, Шахмардан? Ты юзбаши села, кунак хана, Итта – сестра твоя и Зайнаб дочь ее. Нельзя было твоей племяннице спеть для хана одну песню? – возмутился хан.

Жена Шахмардана, почуяв опасность, быстро отправила племянницу домой, чтобы они с матерью ушли куда-нибудь, пока хан не уедет из села. Итта, хорошо знавшая повадки хана, быстро набила хурджины продуктами, навьючила осла и вместе с дочкой направилась в село Танты, что было расположено в пяти километрах от них. Село Танты входило в вилайят имама Шамиля, и Агалар-хан никогда не наведывался туда. Вспомнив о сыне, пасущем телят на пастбище, Итта послала к нему соседских ребят сказать ему, что они ушли в Танты, и где в это время находился Али-хаджи она не знала. А у Шахмардана пир был в разгаре, пели и плясали. Хан вспомнил о Зайнаб, которую он послал умыться и стал искать ее глазами, когда же ее не нашел, шепнул нукеру, чтобы разыскал.

– Ее нет здесь, – доложил хану нукер.

– Тогда иди за ней домой и приведи ее! – приказал хан.

Через некоторое время явился нукер с докладом, что в доме Али-хаджи нет ни души.

– Раз нет ни души и наши руки развязаны! – сказал хан и вскочил.

Вместе с ним вскочили и все нукеры и гурьбой направились к дому Али-хаджи.