Предания нашей улицы - [25]

20

Кадри вернулся домой, гоня перед собой стадо. Тележки Адхама поблизости не было. Из лачуги раздался голос Умеймы:

— Что вы так задержались сегодня?

— Меня сморил сон, — ответил Кадри, загоняя овец в стойло. — А разве Хумама еще нет?

Умейма ответила, пытаясь перекричать голоса маленьких детей:

— Нет! А разве он не с тобой?

С трудом проглотив слюну, Кадри проговорил:

— Хумам ушел после полудня и не сказал куда. Я думал, он вернулся домой.

— Вы что, поссорились? — спросил Адхам, который в этот момент вернулся и теперь завозил во двор свою тележку.

— Нет.

Сдается мне, это ты виноват в том, что он ушел… Но где же он?

Умейма вышла во двор, а Кадри, закрыв дверь загона, пошел к тазу с водой умыться. Главное — спокойствие, подумал он, я должен справиться с собой. Прошлого не вернешь, но и в отчаянии можно черпать силу. Умывшись, Кадри подошел к родителям, вытер лицо подолом галабеи.

— Куда же пропал Хумам? — спросила Умейма. — Раньше с ним этого не случалось.

— Действительно! — согласился Адхам. — Ну-ка, расскажи, как и почему он ушел?

Сердце Кадри заколотилось, когда он вспомнил ужасную сцену, но он спокойно ответил:

— Я сидел в тени у скалы и видел, как он шел по направлению к нашему дому. Я хотел было позвать его, но передумал.

— О, если бы ты позвал его, а не сводил с ним счеты! — устало воскликнула Умейма.

Адхам посмотрел по сторонам и увидел в доме Идриса слабый свет, который свидетельствовал о том, что жизнь там возобновилась, но не это привлекло его внимание. Его взгляд остановился на Большом доме.

— Может быть, он пошел к деду?

— Он не сделал бы этого, не предупредив, — возразила Умейма.

— Возможно, он постеснялся сказать об этом? — тихо спросил Кадри.

Во взгляде Адхама отразилось сомнение. От этого взгляда у Кадри похолодело в груди.

— Мы заставляли его пойти туда, но он сам отказался, — задумчиво сказал Адхам.

— Ему, наверное, было неудобно перед нами, теряя самообладание, проговорил Кадри.

— Нет, это на него не похоже. А что с тобой? Ты выглядишь больным…

— Сегодня я устал больше обычного, ведь я работал за двоих!

— И все-таки на душе у меня неспокойно! — воскликнул Адхам, словно взывая к кому-то о помощи.

Умейма охрипшим от волнения голосом проговорила:

— Пойду-ка я в Большой дом, спрошу о нем.

— Тебе там не ответят, безнадежно пожимая плечами, сказал Адхам, — но я уверяю тебя, что Хумама там нет.

— Боже! Никогда еще я так не волновалась! Ну сделай же что-нибудь, будь мужчиной!

Адхам тяжело вздохнул.

— Давай поищем его как следует.

— Может быть, он сам скоро вернется, — проговорил Кадри.

— Не следует медлить! — воскликнула Умейма и с тревогой обернулась в сторону жилища Идриса. — Может быть, Идрис его где-нибудь подстерег?

— Враг Идриса Кадри, а не Хумам, — проворчал Адхам.

— Да он способен разделаться с любым из нас. Я пошла к нему!

Адхам преградил ей дорогу:

— Не осложняй еще больше положение, обещаю тебе, если я нигде не найду Хумама, то пойду и к Идрису, и в Большой дом.

Адхам взглянул на Кадри. Что скрывается за его молчанием? Может, он знает больше того, что сказал? Где же ты, Хумам?!

Умейма между тем все же направилась к выходу, но Адхам вовремя остановил ее. Они вдруг заметили, что ворота Большого дома отворились, и замерли, ожидая, что же будет дальше. Вскоре из ворот появился дядюшка Керим и направился к их дому. Адхам поспешил навстречу со словами приветствия. Поздоровавшись, дядюшка Керим сказал:

— Господин интересуется, что задержало Хумама.

— Мы сами не знаем, где он. Мы даже подумали, что он у вас, — в полном отчаянии откликнулась Умейма.

— Господин спрашивает, что его задержало?

— Спаси его Господь! Чует мое сердце недоброе, — взмолилась Умейма.

Дядюшка Керим ушел… У Умеймы затряслась голова, предвещая близящуюся истерику. Адхам, видя это, отвел Умейму в ее комнату, где плакали маленькие дети, и приказал:

— Не выходи отсюда. Я приведу тебе его. Только смотри не выходи никуда!

С этими словами Адхам вернулся во двор, где прямо на земле сидел Кадри.

Адхам подошел к нему, нагнулся и тихо сказал:

— Расскажи мне все, что тебе известно о Хумаме. Кадри резко вскинул голову, но что-то помешало ему ответить.

— Говори, Кадри, что ты сделал с братом?

— Ничего, — еле слышно проговорил Кадри.

Тогда Адхам снова вошел в лачугу, затем появился, держа в руке фонарь, зажег его и поставил на свою тележку. Свет фонаря упал на лицо Кадри. Вглядевшись в лицо сына, Адхам почувствовал страх: черты Кадри были искажены невыразимой мукой.

В этот момент из комнаты раздался голос Умеймы, но, так как одновременно кричали малыши, было невозможно разобрать ни слова. Адхам не выдержал:

— Не кричи, старая! Умри, если хочешь, но молча!

Он вновь принялся разглядывать сына. Как вдруг руки его затряслись… Он схватил Кадри за рукав галабеи и в ужасе крикнул:

— Кровь! Что это? Кровь брата?!

Кадри взглянул на свой рукав и невольно сжался, в отчаянии опустив голову. Этим жестом он выдал себя. Ухватив сына за ворот, Адхам заставил его подняться и с несвойственной ему грубостью вытолкал со двора. Мрак, застилавший его глаза, был чернее окружающей ночи.

21

Отец толкал его по направлению к пустыне, говоря: