Пражский музей пыток - [2]
Я с надеждой посмотрел направо. Тут торгуют везде и всем. Там просто обязан быть хоть самый захудалый местный потравини1. Тоннель петлял и дальше угла с табличкой «туалет», что-либо разглядеть было нельзя. Мимо меня, сплошной змеей люди двигались в обе стороны. Хвала туристам. Я втиснул себя в поток и упираясь то в одного то в другого, преодолел почти треть пути, прежде чем наткнулся на холодильники с напитками. Уцепившись за ручку, затормозил себя. Взял большую банку «Рэд Була» и отдав продавцу деньги, дал движению перенести себя обратно.
Выйдя из арки, облокотился на стену и в несколько глотков осушил банку. Затем приложил её к затылку: приятный холодок помог продержаться ещё немного. От постоянно глубокого дыхания, кровь насытилась кислородом. Потом подействовал напиток, разгоняя её хорошенько по всему организму. Калейдоскоп образов «будни палачей» так же был успешно прерван.
Я облегченно утёр лицо от пота. Молодец. Справился. Осталось придумать оправдание для жены. Вернее, то, что будет сказано ей, но предназначено больше для гида и другой нашей туристки. Я встал у самого входа в тоннель, чтобы видеть, когда из музея выйдет Марина. Взгляд сам собой уперся в табличку WC. Отлично, всё будет списано на расстройство желудка – прихватило.Ну а что? Бывает со всяким. Тут не до любезностей, пулей помчишься в заветную комнату. Всё прошло удачно. Основным виновником была объявлена недавно съеденная пражская колбаска. Да простит она меня, ведь невиновна и надо отдать должное, была вкусной.
1
До отъезда в Россию у нас с Мариной оставалось ещё пять дней. Мы предавались безделью и просто гуляли. Но заноза в моем эго всё портила.
Ранним вечером третьего дня, я сказал супруге, что хочу прогуляться один. Она была не против: за полторы недели и так выполнила месячный план по ходьбе. Плюс, пол часа как вернулись из торгового центра на окраине Праги.
Выйдя из гостиницы, я бодрым шагом двинул в сторону Карлова моста.
Стоя уже перед входом в злосчастный музей и держа в каждой руке по банке запотевшего холодного «Рэд Була», я настраивал себя так, будто собираюсь пересечь каньон по канату. А надо было бежать оттуда. Заткнуть поплотнее тряпочкой эго, и бежать.
Пустующий музей встретил знакомым запахом, который я определил для себя как отсутствие людей. В этот раз, первые три комнаты я продержался спокойно. А вот содержимое четвёртой так и не разобрал. Едва переступил порог, и получил под-дых от собственного воображения. Накрыло сильнее чем в первый раз. Я неоднократно читал о случаях, когда с героем случается нечто настолько ужасное, что рассудок милостиво блокирует эти воспоминания. И, герой всего-то и помнит, без малейших подробностей: произошло что-то плохое. Вот мне, как-то не верилось в такое.
Но четвертая комната… Моё воображение расстаралось как никогда прежде: неизвестно, что за картины оно рисовало – я запомнил только ужас. Не знаю, выронил ли банки с энергетиком в комнате или коридоре, пока искал выход, но факт – воспользоваться ими не удалось.
Никаких мудрёных поворотов в музее нет: комнаты расположены веером. Промахнуться мимо лестницы выхода невозможно. Но я метался и никак не мог сбежать из душащего меня места.
Пределы видимости сузились до пятачка передо мной. Уверенный, что выхожу – вошел во вторую комнату. Два шага ещё не мог понять куда делась лестница, а потом повернул налево, по ходу её закручивания, и уткнулся в мини-дыбу. С висевшей прямо за ней картины, на меня удивленно смотрели средневековые палачи. Почему удивленно? А как иначе, если я сидел привязанным к их пыточному стулу и в то же время, стоял в чёртовой второй комнате.
Бросившись в коридор, я чуть не свернул нос, уже сломанный однажды семнадцать лет назад в школьной драке. В этот раз, вправить его самостоятельно, мне бы не удалось. Вместо этого саданулся плечом, отчего меня развернуло в сторону четвертой комнаты. Висевший на ней маркер страха, заставил вскинуть голову, уводя взгляд. В горло тут же ссыпали кило медных ледяных монет. И прямиком в желудок.
Лицо запылало как шашлычные угли. Ни капли пота, но глаза щипало и взор упирался в сплошное марево. Не в силах определить где выход, я присел на корточки. Спрятавшись в ладонях, часто и глубоко задышал. Я сейчас запаникую! Часть меня, тыкающая правдой в лицо независимо от обстоятельств, отметила: я уже в панике, я начинаю истерить. Затем эта же часть спокойно выдала: если четвертая комната прямо по курсу, то выход точно за спиной. Не открывая лица резко встал и развернувшись двинулся, осторожно, правой ногой выискивая ступеньку. Идиотизм мысленной картинки происходящего, немного сбил приступ, жар ушел. Как только нога пошла вниз, правой рукой хлопнул о камень стены.
Ничего! Нога остановилась, а рука махнула не встретив препятствий.
В изумлении уронил руки вдоль тела и посмотрел направо – там должна быть стена, если уж под ногами началась лестница.
Но находился я уже не в музее. Брови поползли вверх, рот приоткрылся, снова закрылся. Я стоял и жевал воздух. Рыбка из аквариума.
Вокруг клубился плотный, серо-жёлтый, грязный туман.
«… надо учесть, математические операции с числом тоже не совсем те, что обычно мы применяем, но там смыл больше именно в алгоритме, порядке их применения. Я пока ещё не все возможности вывел, но вот кое-что, уже вычислил. Например можно, ну можно например лишить человека речи. Как пультом, щёлк! Рот открывает, а сказать не может, и вообще ни звука не издает. Обездвижить можно. Щёлк, и готово. – Крузев оторвавшись от листа, поводил головой туда-сюда, словно любуясь написанным».