Пражская весна - [45]

С другой стороны, этот странный молодой фашист, который пырнул его по селезенке. Он же, Петр Васильевич Терещенко должен быть дважды мертв. Какой Петр? Петр умер в Москве, а в Ленинграде я Дмитрий Анатольевич Тяпкин. Стоп, какой Ленинград? Сейчас он Питер.

В голове что-то прояснилось и щелкнуло. Терещенко и Тяпкин умерли, один от пули, другой от ножа и разрыва селезенки. Тогда кто я?

«Я – то есть ты, Терещенко-Тяпкин, – раздался голос в голове.»

«Шиза» – подумал Петр и снова отключился.

Когда Петр-Дмитрий открыл глаза, то снова увидел сиделку.

– Ну что касатик, проснулся? А то все фашистов гонял. Девятое мая уже прошло, мы победили! – Женщина похлопала его по руке.

– Ну здравствуйте, Дмитрий! – напротив него стоял человек в белом халате, наверное, это был доктор. – Ну вы нас испугали. Десять дней в коме. Обычная драка и такой результат.

– Судя по рентгеновским снимкам – череп у вас стальной, ни одной трещинки.

– Ваши поклонницы ждут не дождутся, когда вы придете в себя?

– Поклонницы? – сухие непослушные губы еле выговорили слово.

– Да, целый министр культуры Фурцева Екатерина Алексеевна.

– Упс! – Петр-Дмитрий сжался весь под одеялом. Дмитрий из-за министра. Петр из-за Фурцевой – это же шестидесятые года. Куда он попал?

– Моя селезенка!

– Ваша селезенка целая. Враг не успел порезать ее. Так что вы в рубашке родились, молодой человек.

– А что я скажу министру? – поинтересовался Петр у добродушного доктора.

– Поблагодарите ее за спасение, если бы не она и ее охрана, у вас бы были проблемы с селезенкой.

– Да, вы полностью пришли в сознание, теперь вас не должно ничего волновать. Побудете у нас еще десять дней, курс физиотерапии пройдете. Посетителей принимать можно. Ваш куратор из морского училища мне уже надоел, вы там такой редкий специалист, что без вас все музыкальное оборудование рушится. Ваши родители уже приходили утром, вы спали. Да, и товарищи из органов все опросить вас хотели, нападавшего на вас задержали.

Доктор ушел, молодой человек опять остался один на один с собой.

«Кто – я – Петр или не Петр?» – снова задал он себе вопрос.

«Вот пристал – да Петр ты, а я Дмитрий» – ответила шиза. «Что делать будем, я же с фарцовщиком подрался, что теперь будет?»

«Дался тебе этот фарцовщик – главная проблема – министр!» – одернул Петр шизу. «У министра охрана – чекисты, это тебе не обычный дядя Степа-милиционер, пятнадцатью сутками не отделаешься.»

«Да не было там никого министра, я на Галерной был, а не на Дворцовой. На Галерной фарца стоит, я после парада, когда у нас личное время было, по Исакию прошелся, в арку на Галерной нырнул, а правительственных машин я не видел. Ребята заказали Луи Армстронга».

«И что, из-за этого негра тебя и порезали?» – удивился Петр.

«Не совсем,» – смутилась шиза по имени Дмитрий. – «Ну мы там слово за слово, и прибалт сказал, если бы Ленинград немцам сдали, то сейчас бы в роскоши купались, а не цыганили из-под полы, ну я не выдержал и врезал ему».

«Мда, за самооборону уже не пойдет.» – Философски заметил Петр, – «Хотя можно списать на провокацию, Ладно, не дрейфь, я упертый дядя, что – ни будь придумаю».

«Доктор соврал, – немного погодя произнес Дмитрий, – селезенку мне порезали, только ты тогда в мои мозги залез, так что я умер».

«Да нет, Дмитрий, по всем признакам, твое тело живее всех живых, а я вот призраком стал, и идти мне не куда.»

«А давай вместе, ты вон какой крутой, на войне под пулями был, а я тюфяк, не смог нож отбить».

«Дим, как ты себе это представляешь, мне тридцать лет, я работал в отряде особого назначения, учился на юридическом, а ты в мореходке, и ты еще молодой, у нас на женщин разные взгляды?»

«Давай так, ты же с определенной целью в меня призраков вселился, а то, что я не совсем умер, это твоя заслуга, а с женщинами разберемся, и с министром тоже».

Оставшееся время как и сказал врач, Петр и Дмитрий ходили на физиотерапию, так они заново изучали координациюсвоего тела.

Министр появилась на третий день. Для Дмитрия она казалось пожилой теткой, для Петра просто уставшей женщиной. Петр как мог, поблагодарил за спасение своей тушки и пригласил ее в морское училище.

А вот после министра пришли добрые дяди. Добрые дяди не были такими уж добрыми. Сначала действительно была байдана тему «следили они за министром или не следили», как Дмитрий оказался на Галерной, почему они подрались.

Петр наехал на компанию грампластинок «Мелодию» и нагло заявил, если бы «Мелодия» не мелочилась и выпускала зарубежку, то не нужны были бы такие говеные фарцовщики. Добрые дяди покивали в знак согласия и удалились.

– Ну что по нашему мореману? – генерал – майор Шумилов спросил своего заместителя Демидова.

– Парень правильный, радиоинженер, в училище настраивает музыкальные инструменты, шел за Луи Армстронгом. Но фарцовщик оказался гнидой и прошелся по блокадному Ленинграду, слово за слово и они сцепились. Говорит, головой сильно ударился, поэтому момент, когда подбежала министр, уже не запомнил. Поругал «Мелодию», считает, что она виновата в том, что у нас фарца с винилом идет.

– Ну винил теперь официальный будет. Нам меньше работы. Хорошо, хоть что с Фурцевой все обошлось.