Пражская весна - [28]

Хорошо хотьврачи разрешили подключить телефон, хотя ворчали сильно, но поскольку палата была одноместная, никому он своими переговорами помешать не мог.

События, которые происходили в Кремле, его ставили в тупик. Нет, не так, Брежнев его ставил в тупик. Леонид Ильич развил бурную деятельность, пытаясь что-то наверстать или кому – то что-то доказать.

Черненко привык к тому, что малообразованный Брежнев достаточно доверял ему. Черненко это тешило самолюбие. Константин Устинович был тщеславен. Ему нравилось управлять людьми. Он понимал, что Шелепин, Подгорный были бы без информации как без рук. Черненко нравилось смотреть на них свысока, читая запросы по подготовке материалов.

– Ну здравствуй, Костя! – В палату вошел Брежнев и прервал мечтания Черненко.

– Вижу, что врачи согласились с тем, что телефон улучшает тебе скорость выздоровления. Я понимаю, сорок дней лежать в больничке, для тебя, деятельного, это проблема.

– Просвети меня, а то что-то путать стал. Что ты знаешь о Тольятти?

– Город в Самарской области, переименован в честь Тольятти в одна тысяча шестьдесят четвертом году. Пальмиро Тольятти, Генеральный секретарь Итальянской Компартии, умер у нас в Гурзуфе на отдыхе. Его место сейчас занимает Луиджи Лонго.

– А поподробней?

– Тебе, Леонид Ильич всю биографию Пальмиро надо, или что-то конкретное?

– Да вот знаешь, крутится в голове что-то про стачки на автомобильных заводах, никак не вспомню.

– Давай ка я позвоню, а то, может, ты не о том вспоминаешь! – Черненко довольно потерев руки, взялся за трубку телефонного аппарата.

– Добрый день, Анечка. Мне нужна твоя помощь. Посмотри в секции ИКП раздел Тольятти. Нужно смотреть автомобильные заводы, стачки с двадцатых готов.

– Ага. Есть? – Записываю. – Черненко потянулся за блокнотом и карандашом.

– Пальмиро и Грамши организовали ряд серьезных забастовок на автомобильном заводе в Турине. Но это не помогло, владелец завода был армейский зверь. Но его в конце – концов сместили, но хозяин завода вернулся вместе с Муссолини.

– Зачем тебе забастовки на заводах? – Спросил заинтересованно Черненко. Он помнил о том, что Брежнев ездил в шестьдесят четвертом году на похороны Пальмиро в Италию.

– Костя! – проникновенно начала я. – ты же знаешь, что я увлекаюсь автомобилями.

– Ну да! – согласился Черненко.

– Мечта у меня есть, построить автозавод по европейскому образцу.

– Ну ты, а я думал ты и забыл! – выдохнул Черненко. Еще до съезда такое поручение получил Косыгин и ему в помощь Семичастный. Но что-то у них не пошло.

– Вот и я хочу понять, что там не так.

– Так позвони Семичастному! – радостно улыбнулся Черненко. Бывший школьный учитель любил манипулировать своим другом. Вернее, это Брежнев считал Черненко своим другом и часто с ним советовался.

Я помнила изистории что наши долго вели переговоры со всеми автомобильными заводами, но все поступали по-еврейски, поднимая планку за технические схемы и лицензии на максимальную высоту.

– Костя, попроси моего секретаря до завтрашнего обеда собрать всю информацию по этой теме. Вот хочу новую машину и все тут, а никто не телится.

Черненко улыбнулся, почувствовав себя очень нужным и очень важным.

Я ушла от Черненко в пять вечера, он ударился в воспоминания, мне это было на руку. Сознание настоящего Брежнева так и не проявилось. Я стала подозревать, что Брежнев перенес не только инфаркт, но и инсульт и нырнул в псевдокому. Когда сознание Брежнева выйдет из своих тайных закромов, мне придется не сладко. Значит, нужно сделать как можно больше.

Я решила дать Галине время на перевозку вещей и просто каталась по Москве со своим телохранителем – чекистом. Поскольку я все же жила в Питере, а в Москве никогда не была, мне было все интересно. Проехали мы и мимо открытого бассейна, который Ельцин так удачно снес и стал строить Храм Христа Спасителя. Мне было жаль бассейн, ведь он действительно приносил пользу и зимой с подогревом и летом. Надо посмотреть генплан Москвы, чтобы забацать еще пару таких бассейнов. С другой стороны, если церковники так настаивают на восстановлении Храма Христа Спасителя, построить бассейны, а потом предложить ход конем – стройку по подписке. Ведь во времена Империи этот храм так и строился.

Дома, на Кутузовском, меня ждал поздний ужин и просьба внучки Брежнева рассказать сказку. Пришлось рассказывать про Курочку Рябу и золотое яичко.

Понедельник с утра у меня не задался. Пришла Фурцева, вся пышущая гневом. Министр культуры бегала в нервном припадке по кабинету и чуть не впечаталась в мою гербарную стену.

– Екатерина Алексеевна, ты сегодня не в духе. Сядь на стул, вон он возле аквариума. Вздохни три раза, я буду считать, а ты дыши.

– Раз, два, три, четыре, О – ООМ, Пять, шесть….

Я погружала ее в транс, единственный министр-женщина была в том рабочем состоянии. Да и я забыла про нее. Хотя именно от нее зависели все вшивые интеллигенты из творческой среды.

Прошло некоторое время и Фурцева действительно впала в транс. Я этого не ожидала, но надо было узнать, что взбесило единственную даму-министра.

– Екатерина, ты слышишь меня?

– Да!

– Можешь говорить?