Праздный дневник - [7]

Труба, надрываясь, плачет,

Молча лежит дорога.

И смотрит откуда-то сверху

Устало ангел-хранитель.

25 января 2009

* * *

Бунтует кровь, гремит посуда,

А жизнь желанна и грешна,

И воля – дура и паскуда —

При свете разума смешна,

Всё суетится и хлопочет,

Скулит, любя и мельтеша.

Но, как по кругу важный кочет,

Гуляет по небу душа.

Она не здесь, она пропала,

Она исчезла, ако дым,

Как будто ей гулялось мало

По летам самым молодым.

И там, за волей и рассудком,

Такая удаль и жара.

И ты летишь в пространстве жутком,

В лихом безволии пера.

И все, что было, так далече,

Судьба живет наоборот.

И воздух расправляет плечи

Еще неведомых забот.

27 января 2009

* * *

Свято место не бывает пусто.

Пустота заполнит пустоту.

Выпьем пива, почитаем Пруста

И впадем, как в ересь, в простоту.

Вот рояль, к нему, конечно, ноты,

Десять пальцев, музыки кусок.

Нам сыграют польку идиоты,

Всунув в звуки детский голосок.

Трали-вали – нé жили, как жили,

Через пень колоду, кое-как.

Или выживали. Чаще – или:

В руки – свечку, на глаза – пятак.

Кто остался, мается и ныне,

Еле жив, уставу вопреки.

Господи, за что в Твоей пустыне

Так редки и кратки родники?

Дует ветер, музыка сочится,

Булькает холодная вода.

Неужели больше не случится

Ничего на свете никогда?

27 января 2009

* * *

А день помедлил и погас,

И свет растаял понемногу.

И часть – необратимо – нас

Перетекла печально к Богу.

А в небе дальнем облака

Во тьме прозрачной голубели,

И клином по небу века,

Как гуси-лебеди, летели.

Ночник светился не спеша,

Ночная музыка звучала.

И задремавшая душа

Моих забот не замечала.

А где-то плыли поезда,

И где-то мчались пароходы,

И гасла медленно звезда,

Звезда покоя и свободы.

И клавиш бережный разбег

Мне рисовал черты и лица.

И медлила из-под закрытых век

Слеза скатиться…

4 февраля 2009

* * *

У каждой вещи есть душа —

У стула, двери и оврага.

И даже у карандаша

Есть мимолетная отвага.

Над каждым телом – легкий дым,

Над каждой просекой – сиянье.

И клен, шумевший молодым,

Стал скрипкой, плачущей в изгнанье.

Корыто ржавое в углу,

Еще полезное отчасти,

Верблюд, прошедший сквозь иглу,

Источники всемирной страсти.

И в этом мире я живу

И вместе с ними умираю,

Во сне, равно как наяву,

К любому приближаясь краю.

И как же хрупок мысли луч,

Соединивший разум с верой,

Сквозь занавес небесных туч

На землю посланный химерой.

5 февраля 2009

* * *

Стена и гроздья винограда.

И кипарисов стройный ряд.

Как хорошо, что мне не надо

Идти вперед или назад.

Шагают медленно павлины

С наклоном глупой головы,

Они уместны и старинны

На красном кружеве травы.

Гранит разбитого фонтана

На фоне сумрачного дня.

Весь мир – как полотно экрана,

Что нем и темен без меня.

Там жизнь усталая томится,

Там грех с отвагой пополам,

И там лежит, потея, Ницца,

Как позабытый Богом хлам.

Калитка ржавая открыта.

Облезлый зáмок за спиной.

Еще разбитое корыто

Качает медленный прибой.

8 февраля 2009

* * *

Сны содержательнее яви

И независимей стократ,

И властвовать никто не в праве

Над тайной жизнью наугад.

Вот я бегу или летаю,

Над странным городом паря,

Где органично равен маю

Пейзаж любого января.

И женщина, что только снится,

Живет со мной который век,

И как длинны ее ресницы

Вдоль сомкнутых смущеньем век.

На крыльях – свет, в руке – гвоздика,

В другой – весы наперевес.

Она родна и многолика,

С улыбкой тайной или без.

Ни признака среды и власти,

Следа, и воли, и стыда,

Больной, мирской, надсадной страсти,

Свободы гибельной следа.

11 февраля 2009

* * *

Ирине Цой,

Борису Коваленко

А вечер такой молодой

И в самом небесном начале,

Как птица, летит над водой,

Минуя земные печали,

Мы только возникли из сна,

Мы только восстали из быта,

Природа нежна и лесна

И временем не убита.

Подай мне скорее свирель,

Верни позабытые звуки,

Разбуженный пьяный апрель

Возьмет нас в горячие руки

И кинет в ожившую тьму

Две жизни, две веры, два страха.

А все, что доступно уму,

Да будет добычею праха.

13 февраля 2009

* * *

Этот мир, невесом и нелеп,

Открывается бранным ключом,

И живая неволя судеб

У него мельтешит за плечом.

Но уже никому не дано

Пировать на вселенском пиру,

Этот зáмок разрушен давно,

Только хлопает дверь на ветру.

На лугу, на юру, на волне

Дух пустынный и сеет, и жнет.

А ключи потерялись вовне,

Где никто отродясь не живет.

Выйду в ровную пьяную даль

Посреди забубенной страны,

Где блеснет ненароком эмаль

Ниже солнца и выше луны.

И погаснет, мертва и слепа,

И исчезнет в безликой глуши.

И покроется кровью – тропа —

Из сосуда разбитой души.

24 февраля 2009

* * *

Как хорошо, что мы переродили

Своих детей и скудные поля,

И землю, что была в золе и иле,

Украсили дворцы и тополя,

Где скрипка Моцарта смеется или плачет

И шутит Бах сквозь гульбище музы#к,

Где слово ничего уже не значит,

Как позабытый временем язык.

А наши дети пробуют иные

Пути коммуникации на вкус.

Перебирая звуки неземные,

Какие знал и слышал Иисус.

Мы в немоте и любим, и лелеем,

И дышим, умирая, в немоте.

Словарь покрыт смолою и елеем

И замурован в мраморной плите.

Друг друга не жалеем и не слышим,

Живем вне страха Божьего суда.

И больше не читаем и не пишем,

И только вслух считаем иногда.

2 марта 2009

* * *

Испуганно и осторожно

Коснуться глухой струны.

Мне жаль, что опять тревожно

В пределах чужой войны.

На паперти нищий в хоре

Бормочет глухой напев.

Европа сползает в море,