Праздный дневник - [17]

На коне пролетит, как весна.

И опять тишина на кургане,

Где недавно гремела война.

И леса облетают поспешно,

И река остывает в ночи.

И, прощаясь, кричат неутешно,

Собираясь в ватаги, грачи.

Все пройдет, и растает, и сгинет,

Заметет и дорогу, и след.

Только солнце меня не покинет,

Не ослабит спасительный свет.

Только женщина в ласке прощальной

Не обманет и будет щедра,

Только век мой, больной и печальный,

Осенит нас крылами добра.

Вяньте, травы, и мерзните, реки,

Облетайте покорно, леса.

Покрывайтесь морщинами, веки,

И старейте, друзей голоса.

Изменяйтесь, знакомые лица,

Превращайтесь, деревья, в кремень,

Пусть к закату устало стремится

Каждый век, каждый час, каждый день.

Все равно среди рая и ада,

Средь ночной нестареющей тьмы,

То ли веры мерцает лампада,

То ль горим еле видимо мы.

5 августа 1980

* * *

Судьба подарила удачу:

Восточной окраины час,

Фанерную хрупкую дачу

И в ней – пролетающих нас.

На звук голосов невозможных,

На зов вне забот и земли,

Отторженных, мудрых, безбожных,

Что выжить случайно могли.

И пусть тебя нету со мною,

Ты – только московская тень,

С улыбкой своей неживою

Слетевшая в призрачный день.

Четыре часа перелета

Для памяти святы давно,

В которую сеет забота

Надежды живое зерно.

Мне больно и счастливо разом,

Судьбу, наважденье, реши…

Как жалок блистательный разум

При сумрачном свете души.

2 мая 1981,

Алма-Ата

* * *

Ты покапризничай, я потерплю,

Я поболею, а ты полечи.

Я понемногу украдкой коплю

Даже тепло от горящей свечи.

Сколько дано, сколько на нет

Шло и сошло судеб и дат,

Сорок за что выпало лет,

Встречей за что был я богат?

Вправо пошел – вижу обрыв,

Не одолеть с виду его,

Полз, переполз, выбрался – жив.

Глянул назад – нет ничего.

Влево свернул – горы кругом.

Еле прошел, глянул – холмы.

Прямо шагнул – каменный дом,

В нем, как в тюрьме, бедные мы.

Свечка горит еле, темно,

Воздух промерз, камень продрог,

Смотрит с небес прямо в окно,

Может быть, лес, может быть, Бог.

Может, недавно, а может, давно.

Нежно цветет рядом герань,

Скоро рассвет. Сплю и не сплю.

Гаснет луна, ранняя рань…

Я потерплю… Я потерплю…

15 октября 1981

* * *

В. М. Василенко

Я напьюсь живой воды,

Защищаясь от беды.

Мостик шаткий перейду

В приснопамятном году.

Листьев веер наберу

И начну свою игру.

Карта клена бьет напасть,

Лист осины счастью в масть,

Ивы цвет осилит страх

С белой пеной на губах.

Подойдет к концу игра,

Умирать, скажу, пора.

Лесу в пояс поклонюсь.

В жизни грешной повинюсь.

Под ракитовым кустом

Поселюсь в последний дом.

Через вечность напрямик

Будет течь живой родник.

Может быть, когда-нибудь

Он в мою прольется грудь.

И вернет опять в игру.

…Если весь я не умру…

15 октября 1981

* * *

Любовь – это страшное чудо,

Смертельно его торжество,

Вот выживу и позабуду

Свинцовое счастье его.

Мы, к счастью, болеем не часто,

Чем хочешь чуму назови,

По паре на вечность, и – баста,

И хватит об этой любви.

Пусть жены рожают бесстрастных,

Пусть множится род без чумы,

Разумных рожают и властных,

Холодных, как камень тюрьмы.

И если засветится чувство

В безумных от счастья глазах,

Да здравствует ствол и искусство,

Всесильный, всевидящий страх,

Что счастье размажут по стенке,

Что душу развеют во тьме,

Что спрячут в железном застенке,

Как в тигле, расплавят в уме.

Тогда только жизнь и возможна

На этой земле не на миг.

И истина та непреложна —

Твердит полумертвый двойник.

19 октября 1981

* * *

Привыкаю к коридорам

Без шагов и суеты,

Даже к воздуху, которым

В такт со мной дышала ты.

Привыкаю к предстоящей

Долгой солнечной зиме,

К жизни, с виду настоящей,

С болью мертвой на уме.

Привыкаю круг за кругом,

Шаг за шагом, не спеша,

Ты была мне верным другом,

Мой двойник, моя душа.

Привыкаю, как деревья

Привыкают к холодам,

Как старинные поверья

К строчкам книг и телеграмм.

Привыкаю неизбежно

И во сне, и наяву.

Так деревья листья нежно

Опускают на траву.

Понемногу каменею,

Смерти здешней не боюсь,

Привыкаю как умею,

Дальше – лучше научусь.

Из тумана утром рано

Светит желтое жнивье.

И болит святая рана —

Сердце глупое мое.

23 октября 1981

* * *

Узнал – не умер, не сошел с ума,

Не вбил в висок назойливый свинец,

Не сжег судьбы и не спалил дома,

А просто стал свободен наконец.

Лишь в первый раз я сердце раскачал,

Чтоб лопнул шар, кровавый, как ракета.

Я каждый день как судный день встречал,

И дожил вдруг до нового завета —

Беги людей, коль хочешь уцелеть,

Не требуй с них ни истины, ни платы,

Уходит все, лишь остается медь,

В которой мы предавшими распяты.

Чем ближе ты, тем кара тяжелей,

Тем беззащитней перед каждой тварью,

Но ты живи и сердца не разлей

На тротуаре теплой киновáрью.

Ты их люби, прощая до конца,

Предавшую не оставляя душу.

Коль не случилось кары от Творца,

Я тоже их за это не разрушу.

Всей самой белой памятью своей,

И черною – дотла и без остатка —

Жалей людей, воистину жалей,

Всю жизнь жалей, и медленно, и кратко.

20 ноября 1981

* * *

Дорогой мой, родной обыватель,

Мой помощник и мой господин,

Потребитель и мой наниматель,

Современник до самых седин,

Неподкупный, непереродимый,

С кем мы связаны общей страной,

Обывай понемногу, родимый,

И владей на здоровие мной.

Потому что когда-нибудь всё же,

На просторе безумной Москвы

В незатейливой бронзовой роже

Мы сольемся с тобою, увы…

4 апреля 1982

* * *

В этом мире одиноком